Гвардии майор - страница 30

Он не успел закончить. Полог палатки отдернули, и фельдшер сообщил, что привезли новых раненых.

– Всё, господа, – вставая, сказал Иосиф Дитрихович, – на сегодня закончим. Дашенька, пойдёмте. Кузьма Ильич, сортировка уже началась? – спросил он, выходя из палатки.

– Конечно, господин доктор, счас всех обработаем, а там и за дело можно. Операционные готовы. Да и подводы за ранеными подошли, ждут.

– Вот ведь голова, – с лёгким удивлением заявил Кошка, восторженно глядя вслед Гольдберу, – и не скажешь, что вампир.

– А сам-то, – ехидно поддразнил я.

Кошка скромно потупился. Выйдя из палатки, мы увидели, как разгружают раненых, и, не сговариваясь, отправились помогать. Слишком много было тяжелых, и слишком мало санитаров. Нашу помощь приняли с безмолвной благодарностью. И это было гораздо более ценно, чем неискренние речи высших чинов.

Освободившись, мы разошлись каждый по своим делам, Кошка заторопился на рандеву с противником, а я отправился к учителю – его мысленный зов звучал с четвёртого бастиона. Благо, госпиталь Гольдбера располагался неподалеку. Как выяснилось, нужна была срочная помощь в восстановлении редутов. Эдуард Николаевич мобилизовывал всех, кого мог, чтобы по ночам устранять ущерб, причиненный бомбардировками. Измотанные боями раненные полуголодные солдаты и местные жители беспрекословно подчинялись его требованиям. Они прекрасно понимали, что каждое новое укрепление – это их жизнь. Но встречались и такие, кто не желал признавать правоту Тотлебена. Этим грешили, в основном, офицеры. Особенно те, кто не имел систематического образования, а чин получил за выслугу лет, пройдя легкий экзамен^>*. Они ни в какую не желали понимать доводов Тотлебена.

Вот и сейчас, укладывая в штабеля мешки с песком, я слушал возмущенные крики какого-то майора, который требовал немедленно прекратить ночные работы.

– Вполне достаточно одной линии окопов! – разорялся этот умник, не понимая, что именно такая, глубоко эшелонированная оборона помогает нам удерживать позиции и не замечая мрачных взглядов, которыми на него смотрели солдаты, таскавшие камни. – К чему эти ваши изыски, господин инженер-полковник?! Вы не понимаете, как все устали?! Если вы не хотите прислушаться к моим словам, я буду жаловаться!

– Жалуйтесь! – не гладя на него, отозвался Тотлебен, – Хоть государю императору, хоть господу богу, хоть чёрту на худой конец! А сейчас, покиньте немедленно позиции!

Майор задохнулся от возмущения, а Магистр уже шагал вдоль укреплений, указывая, где требуется ремонт.

– Здесь, господа, надо проложить ещё несколько окопов, – сказал он, не оборачиваясь, прекрасно зная, что инженеры, идущие следом, сделают необходимые пометки, – в этом месте нам ландшафт помогает. Смотрите, какая удобная ложбинка. А вот тут, начинайте строительство передового редута.

Он зашагал дальше. Следом заторопились сопровождавшие его офицеры с бумагами и факелами.

– И как он всё в темноте рассмотреть может? – прошептал один из них.

– Да он здесь каждый камень знает, – отозвался его товарищ.

А Тотлебен явственно подумал, что если бы ему под нос не совали факел, то видел бы он всё гораздо лучше. Уловив его мысли, я ухмыльнулся и продолжил работу.

Выпрямляясь после очередного мешка, я окинул взглядом ночные горы. Вдалеке горели костры противника, сзади, освещённый редкими огнями и затихающими пожарами, затаился осажденный город. А там, впереди на ничейной земле, тихо передвигались невидимые никому, кроме вампиров, лёгкие тени. Это жители Севастополя: дети, женщины, старики, собирали ядра и пули, чтобы у нас завтра были боеприпасы. Надо сказать, горожане частенько совершали такие вылазки и днём, не взирая на бомбардировки. Только благодаря этим вылазкам, на батареях появлялись ядра для пушек и пули для винтовок.