Как ни прискорбно это признавать, но снабжение города практически отсутствовало. Наладить регулярные поставки никак не удавалось. Сколько так будет продолжаться, и как долго мы выдержим в таких условиях никто не знал.
Казалось, мы были обречены, но, несмотря на это, город продолжал сражаться, отбирая у врага даже призрачную надежду на быструю победу. Более того, раненые получали регулярную и квалифицированную помощь. Операции с наркозом, которые ввёл Пирогов, проходили блестяще и позволяли возвращать в строй до девяноста процентов бойцов. Кроме этого, Николай Иванович умудрился снабдить каждого солдата перевязочными средствами. Как он сумел этого добиться – не знаю, но факт был на лицо. Более того, он организовал санитарные транспорты, которые собирали и перевозили раненых, а также развозили по окопам пакеты для перевязок. Люди сперва не понимали зачем это надо, но быстро уяснили, что такой набор гораздо удобней, чем рвать на бинты собственную рубашку. Так же был организован целый корпус сестёр милосердия, которые не покладая рук трудились в госпиталях и на фронте.
Иосиф Дитрихович недавно жаловался полковнику, что Даша почти не спит. Теперь она проявляла в помощи раненным и Пирогову особое усердие, хотя, выходить днём ей было ещё нельзя…
…Вчера в Севастополь прибыла новая партия оружия. Все несказанно обрадовались, но радость была недолгой, ружья оказались никуда негодными. Это было немыслимое старьё, у которого, кроме всего прочего, отсутствовал боёк.
Полковник, увидев такое дело, рассвирепел. С его губ сорвалась жуткая нецензурная брань, и в голову интенданта полетело сломанное пополам ружьё. Интендант насилу увернулся, и прыгнув в окоп, откуда-то снизу закричал:
– Это не я-с! Господин полковник! Мне, что присылают, то-с я и везу! Это поставки-с, господина Шлимана>*!
Полковник взбесился ещё больше. Он как тигр прыгнул в окоп, и за шиворот выволок оттуда съёжившегося интенданта.
– Чтобы я фамилию этого поганого археолога-самоучки больше не слышал! А вы, ещё раз примете от него хоть какой-то груз, пойдёте брать французские позиции, в одиночку, и с этими ружьями!
– Да как я могу! Это ведь ставка присылает! – прохрипел полузадушенный интендант.
Полковник нехотя разжал руку, его жертва осела на землю, хватая воздух ртом, как рыба, только что вытащенная из воды.
– Чёрте что! – в сердцах буркнул полковник, уже не обращая внимания на интенданта, – Сволочи! Раздают возами награды, а о том, что людям есть нечего и воевать нечем, никто не думает! Надо срочно в Петербург ехать, если только сам царь-батюшка к этому руку не приложил! Вот уж дал бог государя!
– Как государь? – изумился я.
– А вот так! И он взятки берёт! Все зависит от того, кто даёт и сколько. Мало у России было государей, кто хоть клочок земли русской не продал. Причем, умудряются стратегически важные земли продавать, которые жизненно необходимы. Сначала продают, потом солдаты наши их обратно отбирают. Ладно, надо идти к Магистру, дело-то ведь нешуточное.
Тотлебен внимательно выслушал доклад и спросил:
– А чего вы, батенька мой, ожидали? Крым, у большинства царей наших, как кость поперёк горла. Только Пётр, да Екатерина понимали важность места сего. Все же остальные в нём только обузу видят. Не волнуйтесь, я сегодня же отправлю письмо на высочайшее имя. Ну, и ещё кое-кому. Мне есть, что им написать. Но на положительный результат не надейтесь. Кто надо за эти чудеса деньги уже получил.
