Халтурщики - страница 25

– Харди, я занят. Чего тебе надо?

– Могу перезвонить попозже.

– Я занят сейчас, а потом буду занят еще больше.

– Прости, что все время надоедаю. Хотела узнать, получил ли ты мое голосовое сообщение.

– Да, я знаю, ты пишешь очередную статью о Китае.

– Я быстро, клянусь.

– Ты же знаешь, что я всегда говорю на этот счет одно и то же: пора учить китайский. Бла-бла-бла. Могу я быть свободен?

К обеду она написала уже тысячу слов, а это больше, чем число потребленных со вчерашнего дня калорий. Харди на диете – лет с двенадцати. Сейчас ей тридцать шесть и она до сих пор мечтает о песочном печенье.

Она решает сделать перерыв и отправляется в расположенный внизу эспрессо-бар, где встречается со своей подругой Анникой, у которой сейчас нет работы, а значит, всегда есть время попить кофе. Харди высыпает пакетик сахарозаменителя в чашку капучино.

– Вся тщетность мук человеческих сосредоточена в аспартаме,[2] – говорит она и делает глоток. – М-м, но как вкусно.

А Анника, в свою очередь, сыплет в свой макиато неимоверное количество коричневого сахара.

Вместе подружки смотрятся странно: одна розовощекая, нелепая, низенькая (Харди); вторая грудастая, стильная, высокая (Анника). Розовощекая машет бармену, но тот не замечает; грудастая кивает, и он кидается к ней.

– Меня раздражает твоя поразительная способность привлекать мужское внимание, – говорит Харди. – Хотя они так пускают при виде тебя слюни, просто унизительно.

– Меня это не унижает.

– Зато меня унижает. Я хочу, чтобы официанты и ко мне относились как к человеку, – говорит она. – Кстати, я тебе сказала, мне приснился очередной кошмар про волосы?

Анника улыбается.

– Харди, ты больная.

– Во сне я посмотрела в зеркало, и мне оттуда подмигнуло нечто с оранжевыми кудрями. Просто ужас. – Она бросает взгляд на зеркало за барной стойкой и, увидев свое отражение, отворачивается. – Такой сюр.

– Мне, между прочим, – говорит Анника, – очень нравятся твои волосы. – Она слегка тянет Харди за кудрявую прядь. – Смотри, какая тугая. И каштановый цвет обожаю.

– Каштановый? – отвечает подруга, вскинув брови. – Они у меня такие же каштановые, как морковный суп. – У Харди звонит телефон, и она допивает капучино. – Наверняка это Кэтлин с расспросами насчет статьи. – Харди отвечает деловым тоном. Она какое-то время слушает, и голос ее становится тревожным. Она говорит по-итальянски, записывает адрес и кладет трубку.

– Мою квартиру ограбили, – сообщает она подруге. – Звонили из полиции. Кажется, они схватили парочку нариков, ну этих, панков помоечных, которые выходили из нее с вещами.

Дома ее ждут раскрытые шкафы и разбросанные по полу продукты. От мини-стереосистемы и крохотного телевизора с плоским экраном остались только провода. Слава богу, ноутбук был в офисе. Она живет на первом этаже, грабители разбили кухонное окно, выходящее на улицу. Полицейские говорят, что воры влезли через него. Видимо, двое подозреваемых сложили все что можно в пакеты и сбежали. Но пакеты, где уже лежало барахло, которое они сперли в другой квартире в Трастевере, не выдержали веса и порвались, так что все награбленное посыпалось прямо на дорогу. Преступники попытались запихнуть все обратно, но эта суета привлекла внимание стражей правопорядка.

Ее диски, мини-стереосистема, маленький телевизор с плоским экраном, дивиди-плеер, парфюмерия и бижутерия разбросаны на длинном столе в полицейском участке, вперемешку с вещами второго пострадавшего, который пока еще не явился: это синтетический галстук примерно 1961 года, несколько шпионских романов на английском языке, католический Катехизис и, как ни странно, стопка поношенных мужских трусов.