– Это зачем? – спросил Трё. – Если на меня гадаешь, приходи – я пока всегда здесь. Если Мэри – пока не найдешь.
Режика всё равно не сможешь.
– Почему?
– У тебя еще недостаточная для всего конфигурация.
И с меня хватило даже слова Рация – конф и фигу – очевидно – нуждались в рационализации, чтобы и их сварить, как кабачки с лангустами:
– Прямо в животе.
– По-японски?
– Ты не любишь?
– Просто не знаю, варят ли они вообще что-нибудь, или им всё и так достается, как магнитофоны: сразу самого высокого качества.
Действительно, я вернулся в номер-а:
– Никого, – все уехали еще вчера, мистер, – сообщила горничная, и не была она похожа ни на кого, кого я уже не только знаю, но и хорошо помню, как то, что – нет, я не сбежал из Силиконовой Долины – а, наоборот:
– Меня туда не пустили, как только ни просил. – Ибо, помню, предлагал:
– На Луну – хоть сегодня, – но только с теми, кого я выберу сам.
– Нет-т, – ми должны их назначить, как даже Аньорка Штрехель – или что у них есть еще там – только Мэла Гибсона, чтобы бродить по пустыням Мексики и другим игорным домам Америки.
– Это была Джоди Фостер.
– Я не знаю.
– Тогда и не надо вмешиваться.
Лев Толстой спрашивал:
– Ну-ка, ну-ка, что тут новенького?! – И:
– Трудно перевести рельсы так, чтобы:
– У себя самого. – Ибо:
– А у кого еще-то, милый друг?
Поэтому тара-барщину надо всегда искать у себя – если не в самой голове, то:
– Где-то рядом всё равно.
– О чем ты думаешь?
– Не имею такой привычки.
– Как и я.
– К тебе приходят?
– Ко мне, да.
– Значит, к тебе приходят враги, а ко мне друзья.
И пошла, я за ней, ибо так и не понял:
– Кто из них? – или была еще и третья, если не иметь в виду Режика.
Решил уйти и:
– Больше никогда не возвращаться. – Ибо:
– Что значит, замок в Шотландии, если не отапливаемый?
– Значит, это не замок, или, значит, замок, но то, что в нем есть ценного, скрыто от невооруженного мистикой глаза.
Но всё же спросил:
– Ты ее незаконнорожденная дочь?
– Наоборот! – воскликнула оная. – Я законнорожденная, а она – нет.
– Выходит, вы не сами рождаетесь, как грибы после дождя, а есть лорд Байрон, который твой дедушка?
– Зря ты поставил знак вопроса.
– Да, в этом не было необходимости.
И решил с ней бежать. Только не должно быть необходимости изображать из себя Зевса, второй женой которого она может оказаться.
Хотя вряд ли по паспорту.
Вот не зря говорят, не надо спать днем – чё-то не то приснится. Ибо она заснула, а я посмотрел в ее паспорт, который нашел в нижнем ящике комода под старым бельем, а там-м!
Так и написано белым по черному:
– Жена Зевесова. – Так бывает?
Но всё равно поверил. Тем не менее, растормошил ее и спросил, спрятав паспорт за спиной:
– Те сколько лет?
– Небось, – пропела, даже не протерев глаза, как следует, – не осьмнадцать-ь.
– Я не верю, что тебе меньше.
– Больше, естественно.
– Намного? – решил проверить степень ее чисто художественных способностей.
– Надо узнать, какой сегодня день, тогда скажу.
Но всё равно был уже уверен, что она богиня из прошлого. И решил не печалить сегодняшний день, прояснением обстоятельств, настолько старше ее Режик и Мэри, ибо, скорее всего, родство всё равно близкое.
– Соу.
– Ам.
И она сообщила – даже не спросонья, а уже после чашки кофе, хотя и во время ее:
– Периодически и пусть иногда мы меняемся местами.
– Да не может быть! – не зацепился я за примирение даже маленьким знаком вопроса.
