Она подошла и спокойно-хладнокровно спросила:
– Тебе не хватает еды, которую сюда специально для тебя возят из кубинского ресторана Гавана?
– Почему не из американского Маки? – не понял я.
– Ну, вы кубинец, и было принято решение давать вам еду с Кубы.
– Я прошу только одного, мэм.
– Секса? Нам запретили последнее время продавать себя не только заключенным, но и временно задержанным. И знаете, почему?
– Процент обмана превысил допустимую величину? Но я хочу пока только одного:
– Передать предупреждение, что знаю отсюда выход прямо в океан, а оттуда – из-за недостатка доброты здесь – уйду на Кубу, где оживлю их музейные экспонаты, и тогда армия непробиваемых перейдет Ла-Манш – или, что у них есть еще там, и вся Америка бросится вплавь до Австралии, моля бога только об одном:
– Чтобы там не жили люди, кроме тех Незнаю, которых открыл незабвенный Кук.
Далее, я оживляю манекен, но никто не верит в правду.
Элен Ромеч зашла – была почему-то допущена – в мою тюрьму, где вот-вот должны были завестись мыши, чтобы меня сторожить, и спросила, не поднимая, однако, решетку:
– Ты, что ли, хочешь, чтобы я тебя оживила?
– Ты не похож на манекен.
– Дай и мне молвить слово, милая рыцарь-ша президента.
– Ты послан, чтобы его убить?
– Я об этом еще не думал.
– Зачем тебе думать, если ты президент?
– Я это сказала?
– Мэм, вы великолепно умеете ухаживать за бывшими.
– Только не говори, что ты уже до меня был генералом.
– Вы имеете в виду это?
– Да, чтобы поменяться местами с Ричи ты должен стать начальником его охраны.
– Меня не возьмут.
– Почему?
– Я – если ты не знала – перебежчик. И пока они не могут найти подходящий для меня способ проверки на засланного таким образом агента – будут держать здесь, как:
– Его звали Роберт.
– Человека Амфибию?
– Только не буквально, ибо он умел дышать в воде, а я не могу вообще.
– Это хорошо, тебе не страшна газовая камера в случае чего.
– За что? Если не предполагается, что я буду убивать Кенни, а грохнут меня, как его Роберта.
– Ты рассуждаешь, как мой цвергшнауцер:
– Я согласился, чтобы меня помыли и постригли почти наголо, а:
– Почему спать мы не можем вместе, несмотря на это? – улыбнулся один из нас.
И залез под кровать совершенно обиженный, что прошлой ночью не пустил его на кровать, ибо думал:
– Этим беспрестанным мытье и катаньем – стрижкой под 3 мм – и объяснился в полном на этом согласии.
Вопрос:
– Как понять друг друга, если она умнее меня?
– Я устрою тебе побег, как Эхнатону.
– Вот ду ю сей?
– А что?
– Слишком сложно, через ТОТ свет пока что – не мохгу.
– Прости, я оговорилась, конечно, Ихтиандру.
– Да не могу я плавать под водой, тем более, надышавшись уже воздуха.
– Воздуха Свободы, – ты имеешь в виду?
– Да, несмотря на то, что здесь тюрьма – она отдельная.
– Так получается, что ты и не робот вообще, а человек – чего ни спросишь – один отказ.
– Пожалуйста, но заставляй меня никого убивать, а также не проси, чтобы и меня грохнули. Чё-нить нормального нет, что ли, в твоем ассортименте?
– Ты можешь на мне жениться, чтобы тебя назначили генералом?
– В принципе? Да.
И меня выпустили под залог, который она заплатила в двадцать пять тысяч долларов.
– Ты не испробовала меня на секс.
– Я просмотрела некоторые видеозаписи, и удовлетворена.
– Ты думаешь, я умею делать это через видеозапись?! – И добавил: – Я не настолько богат техникой, чтобы уметь то, что умеют машины.
