– Итсени! – у Пен-Нехбета прорезался командирский тон. – Ты дашь мне эту проклятую колесницу! И без разговоров! Я заплачу пять дебенов золотом. А ты не задавай вопросов, понял? Иначе мигом вылетишь отсюда! Заодно найдется время, чтобы похудеть.
Смотритель несколько секунд просто ошарашено сидел и во все глаза таращился на старика. Его рот беззвучно открывался и закрывался. Очи вылезли из орбит. В этот момент, как никогда раньше, Итсени напоминал жирного окуня.
– Итсени! – хрипло рыкнул Яхмеси. – Колесницу мне!
– Анхенамон! – наконец, крикнул тот.
Позади шатра послышалась какая-то возня и, спустя несколько мгновений, к ним вышел юноша лет шестнадцати. Так, по крайней мере, решил про себя Пен-Нехбет. У молодого человека было гладкое лицо. Волосы на висках отсутствовали, а полностью бритая голова сверкала в лучах заходящего солнца. Тощее и загорелое тело прикрывала набедренная повязка. Босые ноги утопали в траве.
– Господин смотритель? – бросил юноша слегка сонным голосом.
«Видимо прохлаждался в тенечке» – подумал воин.
– Выдай господину Яхмеси колесницу, – повелел Итсени.
Анхенамон перевел недоуменный взгляд на старика:
– Тебе?
Тот, молча, кивнул.
Юноша округлил глаза:
– Да на тебя дунешь, и ты упадешь!
– Анхенамон! – взвизгнул смотритель. – Ты как с почтенным разговариваешь?! Гони сюда эту проклятую колесницу, пока я тебя не высек!
Паренька как ветром сдуло. Вскоре позади шатра послышалось приглушенное ржание.
– Прости, Яхмеси, – развел руками Итсени, – иногда он туго соображает. Молодой еще.
– Ничего, – буркнул старик, а затем достал из-за пояса шесть дебенов. Пять золотых и один серебряный. На секунду задержав на них взгляд, он кинул плату на колени смотрителю, – вот, это тебе.
Итсени жадно сгреб деньги в кулак:
– Ты щедр и великодушен, как всегда, Пен-Нехбет.
– Та колесница, на которой они уехали, – Яхмеси будто не слышал похвалы, – она обычная? Храмовая?
– Ой, да самая обычная. Н-у-у-у… с такими золотыми дисками на бортах. Правда, на переднем один раскололся наполовину. Наш мастер все никак не удосужится починить. Сколько раз я ему говорил, ты так проявляешь неуважение к нашему великому богу…
Старик уже не слушал и устремил взгляд в сторону. Туда, куда уходила грунтовая дорога на север. Справа виднелись поля, засеянные пшеницей. Слева прибрежные заросли камыша.
«Кто же тебя увез, мальчик мой? И куда и зачем?».
Послышался цокот копыт и глухой стук колес. Анхенамон вывел небольшую колесницу на обочину. Борта повозки украшали золотые пластины в виде круга, символизирующие солнце. В колесницу были запряжены две серые кобылы. Они нетерпеливо перестукивали передними копытами.
Спрыгнув вниз, юноша отчеканил:
– Все готово, господин.
– Хм, – старик направился к колеснице.
– Ты уверен, Яхмеси? – на всякий случай спросил Итсени, выглядывая из шатра. – Если так спешишь, то можешь отправить гонца. Зачем самому трястись по ухабам? В твоем-то возрасте.
– Хочу немного развеяться, – спокойно ответил Пен-Нехбет, подходя к повозке.
– Совсем мозги отсохли, – пробубнил смотритель.
Яхмеси не расслышал. Он забрался на борт и крепко сжал поводья в морщинистых руках.
– Надеюсь, я не забыл, как это делается, – прошептал он.
В груди снова неприятно закололо, но старик отбросил мысли о боли. Все равно она скоро пройдет.
Осторожно тряхнув поводьями, он заставил колесницу придти в движение. Лошади медленно вышли на дорогу, и повозка двинулась на север. Сначала неспешно. Затем все больше ускоряя ход. Яхмеси почувствовал, как дрожит корпус под ногами. Как стучат колеса о грунт. Как горячий ветер дует прямо в лицо. Сердце учащенно забилось. Усилилось покалывание в груди. Пен-Нехбет ощутил возбуждение. Давно позабытое. Он снова стоял на колеснице. А на поясе сверкал бронзовый топорик…
