– Осторожнее на дороге! – раздался позади крик Итсени.
– О, смотритель, почему ты отдал ему колесницу? – изумленно спросил Анхенамон.
– А что я должен был сделать? – насупился тот. – Отказать Яхмеси Пен-Нехбету?
– Конечно! – пылко воскликнул юноша и всплеснул руками. – Неужели ты не видишь? Он еле на ногах стоит! Какая ему колесница?!
– А ты, видимо, не знаешь, кто это такой, – вздохнул Итсени.
Анхенамон непонимающе уставился на смотрителя:
– А это имеет смысл?
– Разумеется, имеет! – теперь уже сам Итсени повысил голос. – Ты же не откажешь высокому господину, даже если пытаешься сделать для него лучше?
Юноша почесал затылок:
– А этот старик высокий господин?
– А то! – хмыкнул смотритель.
– И кто же он?
– Сам Яхмеси Пен-Нехбет!
Анхенамон вяло улыбнулся:
– Не слышал о таком.
– А, – отмахнулся Итсени, – бестолочь молодая. Героев Та-Кемет надо чтить и уважать.
Юноша нисколько не обиделся:
– Так расскажи мне о нем! Все равно заняться нечем.
– А-а-а, вот тут ты дело верное говоришь, – расплылся в улыбке тот, – я люблю поболтать. Садись.
Анхенамон устроился прямо на земле:
– А золотой дебен дашь, господин?
– Пф, – фыркнул Итсени, – ты получишь от меня нечто более ценное.
Глаза паренька вспыхнули в возбуждении:
– И что же это?
Смотритель выждал паузу, а затем гордо произнес:
– Знания!
– А-а-а, – раздосадовано протянул Анхенамон, – так и знал, что пожадничаешь.
– Цыц, – беззлобно бросил Итсени, – итак, эта история началась задолго до того, как ты появился на свет. Во времена, когда еще наш великий Неб-Пехти-Ра[1] был Херу…
***
Промыв рану в проточной воде, Саргон достал из тюка белый немес и стал перевязывать щеку. Минхотеп тем временем обильно пил воду. Верблюд словно предчувствовал, что им предстоит долгий и нелегкий переход через пески Биау. Спутникам придется провести посреди горячих владений Сета несколько дней прежде, чем они доберутся до Хазеты.
Джехутихотеп с интересом наблюдал, как мулат накладывает повязку, туго завязывая ее узлом под подбородком. Когда дело было сделано, мальчишка невольно рассмеялся.
– Что смешного? – буркнул Саргон.
– Сейчас ты похож на человека, у которого сильно болят зубы.
Мулат поморщился:
– Щека зато болит.
– Ну, это не смертельно, – подмигнул тот.
– Не смертельно, – согласился он, вскакивая на верблюда, – надевай плащ. Мы вступаем в Хетиу-Мефкат.
– Хетиу-Мефкат? – переспросил мальчик.
– Лестница из бирюзы, – пояснил Саргон, – на юге Биау добывают немало этих камней.
– Ух, ты! – восхищенно прошептал Джехутихотеп, устремляя взор на юг.
– Надевай плащ, давай.
Паренек послушно завернулся красную накидку, некогда принадлежавшая техену.
Впереди на горизонте уже заканчивалась всякая растительность. Пустыня вступала в свои права. Раскаленный воздух обжигал кожу. Ветер начинал доносить мелкие песчинки.
– Будем держаться ближе к Уадж-Ур, – сказал Саргон, когда они миновали последний ручей.
– Почему?
– Там не так жарко.
– Хм.
– Советую не снимать плащ ночью.
– Правда?
– Здесь бывает холодно.
– Ого, а вот этого я не знал, – искренне изумился Джехутихотеп.
– Ну, ты же не можешь все знать, верно?
– Но хочу! – пылко возразил мальчик.
Саргон весело засмеялся:
– Поэтому и едешь учиться в Бабилим.
– А ты останешься в Двуречье?
– Ненадолго.
– Жаль, – с грустью произнес паренек, – я начинаю привязываться к тебе.
– Я тоже, – потрепал его по головке мулат, – я тоже.
Минхотеп одобрительно заурчал, словно подтверждая слова хозяина. Тот хмыкнул и погладил верблюда по спине.
