– Все так, Нехси. Я всегда ценила в тебе эту прозорливость.
– Благодарю, госпожа, – тот слегка склонил голову, – да живешь ты вечно.
– Так что же ты думаешь?
– Я думаю… – казначей взглянул ей прямо в глаза, – есть только одно достойное воплощение Херу.
– Не терпится услышать.
Нехси придал голосу всю твердость, на которую был способен:
– Я смотрю сейчас прямо на него.
– Хм-м-м, – протянула Хатшепсут. Лед в глазах растопил огонек удовольствия. – Но у Херу есть сын…
Казначей не растерялся. Он видел, что это проверка на преданность. Упоминание вскользь Хапусенеба в самом начале разговора не прошло бесследно. Он привык подмечать подобные мелочи. Очевидно, жрец каким-то образом прогневал госпожу, и теперь она хочет убедиться, что может довериться ему, Нехси. Что ж, казначей не намеревался гневить Божественную супругу. Слишком многим был он ей обязан.
– Я это знаю, госпожа. Но Херу может стать лишь тот, кто соприкоснется с божественной кровью. У юного Джехутимесу ее нет…
– Хапусенеб об этом позаботился, – резко перебила царица.
Взгляд Хатшепсут вновь стал ледяным. Огонь в глазах потух, а руки вцепились в подлокотники стула. Нехси видел, как напряглись мышцы ее предплечий.
– Хапусенеб? – осторожно переспросил он.
– Да, – она поджала губы, – Верховный жрец дал Херу согласие на союз своего сына с моей дочерью.
Казначей вздрогнул:
– Он не мог принять подобного решения, не обговорив предварительно с тобой, царица.
– Как видишь, он это сделал.
– Уверен, госпожа, у него были основания дать согласие Аа-Хепер-Ен-Ра на союз.
– Не сомневаюсь, – тон Хатшепсут резанул, подобно острому ножу, – и я намерена спросить с него за это. Только не сейчас. У меня нет времени. Я должна действовать быстро.
– Ты всегда можешь опереться на мое плечо, Хенемет-Амон.
– Знаю, – кивнула та, – поэтому я здесь.
В комнате на несколько секунд воцарилось молчание. Было слышно, как вдали лает собака, а за дверью раздаются приглушенные шаги. Наконец, Хатшепсут нарушила тишину. И ее слова вновь едва не выбили почву из-под ног казначея.
– Представь, что сын Херу пропал.
Нехси воззрился на Божественную супругу, однако так и не смог ничего прочитать на этом красивом лице, прикрытом маской непроницаемости.
– Стал бы ты его искать, чтобы… – ее глаза сузились, – решить мою проблему и восстановить справедливость?
Внутри казначей весь похолодел. Он прекрасно понял, на что намекает Великая царица. Его взор снова упал на джет с отчетом продаж главного смотрителя хозяйства Амона. Теперь проблемы Дуаунехеха казались не просто ничтожными, они виделись жалкой каплей воды на дне пересохшего колодца. Нубиец не смог скрыть дрожь в пальцах, несмотря на то, что продолжал крепко сцеплять ладони перед собой. Испарина полностью покрыла лоб, но Нехси не решался смахнуть ее. Так же, как и не решался посмотреть в глаза Хатшепсут.
– Мне нужен честный ответ, – прозвучал ее резкий голос.
Нехси шумно втянул воздух, уже казавшийся таким спертым, будто их беседа проходила в гробнице Джосера[1].
«О, Амон-Ра, помоги мне и будь, что будет».
– Нет, Хенемет-Амон. Я не могу.
Он продолжал смотреть в стол, поэтому не увидел, как побледнело ее лицо.
– Вот, значит, какова твоя благодарность за то, что я сделала для тебя?
– Я буду благодарен тебе до конца дней своих, которые мне отпущены, моя царица.
– Не заметно! – голос Хатшепсут прозвучал, подобно хлысту. Ледяному, обжигающему хлысту. – А твои слова про плечо и вовсе пустой звук!
