Запомнилась встреча с молодёжью Большого театра. Особенно впечатлила Катя Максимова. Замечательно пели молодые певцы Николай Тимченко, Юрий Якушев, Тамара Милашкина.
Но была и своя самодеятельность на нашем факультете: композиторы, драматурги и поэты. Среди них Дмитрий Сухарев и Ген Шангин-Березовский, автор знаменитой «Несмеяны». Писали пьесы и ставили спектакли. Один спектакль-капустник «Все свои», а другой – о практике в Звенигороде «Комарики». Получались остроумные представления, не хуже профессиональных. Например, сцена, когда группа студентов приезжает раньше времени на практику на биостанцию, а завхоз их не пускает. Они решают притвориться иностранцами (к иностранцам отношение более почтительное), но языка не знают. Тогда начинают говорить что попало: «Анна унд Марта баден, фенолфталеин, Ив Монтан, метилоранж», а кто-то повторял «О, хорошоу, хорошоу», потому что не знал ни единого иностранного слова. Первая фраза была известна всему Советскому Союзу, так как с неё начиналось изучение немецкого языка. И в этом был юмор: студенты в знании иностранных языков дальше первой фразы в учебнике пятого класса не продвинулись.
В МГУ были оперная и драматическая студии – студенческий театр. Ставили оперы «Евгений Онегин» и «Травиату». Моя подружка Рая Александрович, с которой мы жили в одном блоке два последних курса, обладала хорошим голосом и участвовала в операх. Она водила меня на репетиции. Я видела закулисье спектакля.
Студенческим театром руководили настоящие режиссёры, например, Ролан Быков. Был поставлен спектакль «Они знали Маяковского». Маяковского играл Юрий Овчинников. Он учился на химфаке. Юра в самом деле обладал фактурой Маяковского. Недаром Лиля Брик, посетившая спектакль, признала, что Юра напомнил ей Володю. Этот спектакль ставил БДТ в Ленинграде. Там Маяковского играл Николай Черкасов. Однажды произошёл обмен актёрами. Черкасов и Бруно Фрейндлих приехали к нам, а Юра уехал в Ленинград. Я и на этом спектакле побывала. Юра Овчинников, как мне показалось, играл лучше. Черкасов был слишком знаменит, чтобы воспринимать его в отрыве от личности.
Этим наша культурная жизнь не ограничивалась. В Москве много музеев и театров. Первым делом мы посещали Третьяковку, дальше консерватория, зал Чайковского, МХАТ, Малый театр, театр Вахтангова, театр Ленинского Комсомола. Замечательные актёры, великолепные спектакли. А вершина всего – Большой театр. Я переслушала почти все оперы и пересмотрела почти все балеты. Живьём слушала знаменитых Александра Пирогова, Ивана Петрова, Павла Лисициана, Алексея Кривченю, Юрия Мазурока, Георгия Нэлеппа, Веру Давыдову, Киру Леонову, Веру Фирсову, многих других. И в балетах видела Ольгу Лепешинскую, Майю Плисецкую, Раису Стручкову, Софью Головкину, Римму Карельскую, Юрия Жданова, Александра Лапаури, Сергея Кореня.
В Большой билеты всегда было достать не то что трудно, а просто невозможно. Моей старшей подруге Галке, как культоргу всей зоны, в театральной кассе выдавали билеты на разные спектакли, изредка попадались и в Большой. Однажды мы с ней смотрели «Лебединое озеро» с Карельской в главной партии. На этом спектакле были Никита Хрущёв и Мао Цзедун. Они демократично сидели не в правительственной ложе, а в партере, как раз напротив наших мест в ложе четвёртого яруса. Зал их приветствовал аплодисментами и выкриками. А мы с Галкой аплодировали и пищали: «Карельская, Карельская!» Так мы показали сами себе независимость от властей.
