Мы с Ирой и не заметили, как за сборами стемнело. Но чемодан, наконец готовый, стоял у двери. Выезд из дома планировался в пять утра, и, чтобы избежать неприятных сюрпризов, я решил все дела закончить вечером.
– Все собрал? – Отец привалился плечом к косяку двери.
Подняв голову, я быстро кивнул, чуть заметно улыбнувшись:
– Остались только документы…
– О них не думай, я уже отдал их водителю. Послушай, Рудольф, веди себя там прилично. Не опозорься только.
Хотелось сказать: «Ну что ты, папочка, род Грозовских останется не посрамленным». А вырвалось:
– Конечно, отец. Не переживай, я не подведу.
Правда, наутро он не вышел меня провожать, мы скупо попрощались тем же вечером. Водитель закинул мой чемодан в багажник, а я с удовольствием разместился на переднем сиденье. И пусть в пять утра еще стояла темень, мне все равно нравилось наблюдать за синеющими вдалеке макушками деревьев.
Мы проезжали мимо похожих друг на друга поселков и одинаковых лесополос. По плану я должен был задремать, но сон от предвкушения свободы не шел.
Впервые я вырвался куда-то в одиночестве, без отцовского или Ириного надзора. Правда, с собой мне дали только кнопочный телефон, чтобы я не отвлекался от прохождения оздоровительной программы, а на ноутбуке ужесточили режим родительского контроля.
Плевать.
Я думал только о том, что эти две недели буду свободно дышать, не боясь сделать неосторожное движение. Призрачная воля манила меня с каждым оставленным позади километром все сильнее. Никого вокруг: я один, и только лес должен был составить мне компанию.
Мы подъезжали, когда мой телефон оповестил о новом сообщении. Конечно, от отца. Вряд ли кто-то еще мог мне написать.
«Я положил тебе в чемодан шахматы. Через две недели, сразу после твоего возвращения, состоится турнир. Тренер тебя уже записал. Если выиграешь – продолжишь заниматься. Все в твоих руках».
Я ненавидел фразу «все в твоих руках» – настолько она лживо звучала! У меня не было власти даже над собственными желаниями и мечтами: все они с детства вкладывались в мою голову отцом. И только шахматы я любил по-настоящему, поэтому не мог позволить отцу забрать их у меня.
Я должен был постараться. Об отдыхе теперь и речи не шло, поэтому я раздраженно сунул телефон в карман и стукнул кулаком по бардачку. Тот распахнулся, и все инструкции, распечатанная страховка и папки посыпались мне под ноги.
– Что-то случилось? – негромко спросил водитель, пока я пытался запихнуть все на место, но папки не влезали.
– Нет… Нет, не случилось. Не обращай внимания.
– Брось ты их! – Он кивнул на папки, прекращая мои мучения. – Я потом сам сложу. Мы почти приехали.
Водитель остановился на территории санатория, подъехав почти к самому крыльцу. Пока проходила регистрация, я постоянно озирался по сторонам. Современный ремонт в светлых тонах внушал оптимизм, а мягкие кресла возле стойки регистратуры манили своим уютом. Хотелось поскорее попасть в номер и принять душ после дороги, а потом засесть за шахматную доску.
Но не тут-то было! Стоило только оформить все документы, как меня сначала отправили к врачу, потом на массаж, затем в бассейн. В номер я успел только вещи закинуть. Весь день прошел незаметно и так быстро, что я ни разу не успел посмотреть на часы. Я вернулся к себе только вечером и сразу же рухнул в кровать.
Впервые я засыпал спокойно, жалея, что путевка всего лишь на две недели. Надо было просить сразу месяц, но теперь оставалось только довольствоваться малым. Уже почти провалившись в сон, я подумал, что разыграть королевский гамбит в решающей партии турнира было бы неплохим решением.
