* * *
Две недели я пил кислородные коктейли, массажист разминал мою затекшую от постоянного сидения спину, а консультации с детским психологом помогли мне прийти в условную норму. Я и правда отдохнул: несмотря на то, что сидеть на месте времени не было, я все равно чувствовал себя расслабленно. Носовые кровотечения меня больше не беспокоили, голова не болела, и потери сознания ни разу не приключились.
Свободное время, коего было немного, я проводил за шахматной доской, пообещав себе, что предстоящий турнир обязательно выиграю. Даже в столовую я брал магнитные шахматы и уплетал фасолевый суп на обед, белую рыбу – на ужин, двигал коня на f6, пока запихивал в рот остатки слоеной булочки с сахаром.
Сон ко мне приходил, только когда под подушкой лежала доска. Она была совсем маленькой, но зато я мог таскать ее с собой в широком кармане толстовки. Мои пальцы плохо удерживали столь крохотные фигурки, они постоянно выскальзывали, но других тут не было. Я предпочитал играть за доской побольше – с резными фигурами с фетровым основанием и полем из красного дерева. Но неудобства в виде маленькой доски мне не мешали – я все равно представлял, как буду блистать на турнире.
Мы ехали на машине обратно. Меня забирал тот же водитель, что и отвозил в санаторий. На этот раз я уселся на заднем сиденье, а рядом разложил шахматную доску. Водитель старался ехать аккуратно, видя, что я увлечен игрой.
– Получается? – усмехнулся он.
– Надеюсь, – со вздохом ответил я, отвлекшись. – Я много тренируюсь и читаю шахматную литературу. У меня есть разряд. Если я выиграю предстоящий турнир, то по рейтингу есть шанс стать кандидатом в мастера спорта.
– Ты, гляжу, умный парень.
– Моя учительница по русскому считает иначе. Да и отец тоже. Мне больше история нравится, про войны там всякие учить, про полководцев читать… Вот вы знали, что Александр Македонский в честь своего любимого коня даже город назвал? [8] Или что он не потерпел ни одного поражения?
Водитель вскинул брови, когда я в азарте высунулся между двумя сиденьями, отодвинув доску.
– Все-таки умный парень.
Я смущенно поджал губы, но не соврал: меня вечно ругала учительница, преподающая русский и литературу. Историчка тоже не жаловала: я учил выборочно то, что хотел. Но зато всегда хвалил математик: я с легкостью решал тригонометрические уравнения, несмотря на то что по программе мы до этого еще не добрались.
«С такими познаниями в алгебре можно и Всероссийскую олимпиаду выиграть…» – говорил он, но я не слушал. Меня интересовали шахматы, а не дурацкие бездушные примеры.
Фигуры, в отличие от них, были живыми. Они двигались по доске, направляемые моей рукой, участвовали в настоящих битвах, а я в свои четырнадцать чувствовал себя полководцем, прямо как Александр Македонский. Мне подчинялись пешки, слоны, кони, ладьи. Иногда я сравнивал себя с фигурами и думал, что точно был бы ладьей: она ходит исключительно по прямой, как я. Никаких диагоналей и прыжков. Только прямо.
Машина остановилась у крыльца нашего особняка. Возвращаться в родной дом не хотелось. Я бы с радостью провел еще недельку-другую в санатории, но выбора не было. Скинув фигуры с доски, я поспешно сунул ее в карман.
К завтрашнему старту турнира я был готов.
– Удачи, Рудольф! – искренне произнес водитель. – Все у тебя получится. Главное, в себе не сомневайся.
Я улыбнулся. Такие слова тепло отозвались внутри: меня редко кто-то поддерживал. А здесь совсем не близкий человек желал удачи. Теперь надо было не подвести еще и его.
