Синцов ласково потрепал его по голове:
– Спи спокойно, дорогой товарищ. Девушка правду говорит.
– Предатель! – повернулся к нему Горчаков. – Нас на бабу променял! Вместо того, чтобы поработать со старым другом…
– Ладно, старый, не сердись. Скушай лучше пирожок и перейдем к делу.
Лешка тут же схавал предложенный пирожок и деловито сказал:
– Может, и я на что сгожусь? Рассказывайте. Андрей вытащил из-за пазухи пластиковую папочку.
– Вот, Маша. Я тебе привез обзорную справку по четырем убоям. Пятый – твой случай, Антоничева. Я на всякий случай и копии фототаблиц захватил.
Я жадно схватилась за бумажки и стала читать.
Иванова, тридцати лет, судя по фотографиям с места происшествия, хорошо одетая привлекательная женщина. Если можно судить о привлекательности по вывернутому от ужаса мертвому лицу. Труп на лестничной площадке третьего этажа, перед лифтом. Рядом с трупом в луже крови – брошенная сумка с продуктами. Сверху, наполовину выпав из сумки, – кошелек.
– Сколько, ты говорил, там было? Синцов отвлекся от разговора с Лешкой и взглянул через мое плечо на фотографию:
– Около пяти тысяч.
– И никто эти денежки не прикарманил? Даже странно.
– А практически сразу ее муж вышел на лестницу и находился там до самого конца осмотра.
– Понятно. – Я перевернула страницу обзорной справки. – А муж-то сам не при делах?
– Черт его знает. Говорит, что вышел на крики, он же труп и обнаружил. Покрутили мы его и так, и сяк, примерили. Вроде нет, но в подозреваемых оставили. Правда, крови на нем нет, но здесь тот же механизм нанесения повреждений, что и по последнему трупу: захват сзади, прижимает жертву к себе спиной и наносит удары по передней поверхности тела. Эта, кстати, сопротивлялась – видишь, руки все перерезаны.
– Может, поэтому и не взяли ничего, кроме цепочки? Она сопротивлялась, кричала, испугались шума, дернули цепочку и бегом?
– Может, и так, но по логике, если это убийство с целью ограбления, сначала должны были дернуть сумку, в которой сверху лежал кошелек. А потом испугаться испугались, но десять ножевых все же успели нанести.
– Согласна. Кроме мужа, версии были?
– Ну, грабители местные. Я кивнула:
– Это понятно. И что?
– По местным я сам поработал, ну, естественно, в контакте с территориалами. Похоже, что чисто. По крайней мере, источники молчат и похожих случаев в окрестностях не было.
– Слушай, а где этот дом? Улицу Левина я представляю, а дом – не очень.
– Знаешь, там возле трамвайной остановки небольшой барчик с игровыми автоматами? С такой яркой рекламой – три семерки, карты, бананы какие-то? Вход с улицы один – в парадную жилого дома и в этот барчик. Игровые автоматы – на первом этаже, сбоку, а чуть дальше – лифт и лестница.
– Так. Пока свободен.
Я стала читать дальше. Анжела Погосян, двадцать три года, убита в субботу, в три часа дня в парадной дома, где на втором этаже живет ее подруга. Труп обнаружен этой самой подругой, которая стояла на лоджии и видела в окно, как Анжела вошла в подъезд, и забеспокоилась, что той долго нет. Выглянув на лестницу, она увидела Анжелу, ползущую по ступенькам к ее квартире. Шуба Анжелы, ее лицо и руки были в крови. Подруга в ужасе выскочила на лестницу, подбежала к Анжеле, но та успела только поднять голову, сказать: «За что?», и тут же скончалась на руках у подруги.
– А криков подруга не слышала?
– У нее была музыка включена громко, на весь дом. Она не слышала даже, как соседи ей в стенку стучали. Соответственно и соседи ничего не слышали.
