Хохол - страница 10

Если уж и идти вешаться, то на нейтральной территории. В пасадку, ближе к дороге на кладбище, чтобы долго не висеть, а то будет страшное синее лицо, хм, ну я и придурок! думаю о смерти и о внешности, мне то уже будет без разницы. Когда прощаться люди придут и будут в лоб целовать, надо же неплохо выглядеть, тем более в двадцать один год. И девушки придут обязательно, а я в гробу опухший, весь синий, хотя в морге припудрят, наведут макияж. Как не крути, а смерть должна быть красивой, и труп должен выглядеть на все сто баллов.Хотелось бы даже немного улыбаться. Единственное мне не нравится вскрытие, и тряпка в горле, чтоб челюсть не открывалась, если и уходить в землю, то целым. Надо о таких вещах упоминать в предсмертной записке. Захотелось уйти из дома, пойти к Грине что ли…сейчас бы грамм двести водки… Надо дождаться родителей. Предстоит многое выслушать, а если не кривить душой, идти то некуда, и не хочется, быстрей бы мама пришла, и вдруг сердце наполнилось такой нежностью, глаза заблестели…

– В чём заключается адекватность, когда в хате тридцать человек, на улице лето, жара тропическая, и влажность как в прачечной. Наволочка и простынь не успевают просыхать от пота. И разумное явление, не стираться каждый день. Не стирать джинсы, полотенца и прочее шмотье. И человек адекватный, понимает, что умирать от потницы и туберкулеза в наше время не модно. И лучше, воздержаться, от чрезмерной чистоплотности. Здравый арестант, если идёт в «долину змей», обливаться водой, он знает, что если за собой не вытереть полы, будут испарения воды, и опять сырость и влажность. Когда вокруг тридцать человек и каждый норовит использовать в день как можно больше стирального порошка и не прошляпить свободное место на бельевой верёвке-это массовая неадекватность.-такими выводами Хохол выказывал своё раздражение. Ему легчало после словесного излияния.

Хохол всегда с кем-то жил, никогда не жил один.

-Рядом со мной, всегда кто-то есть, меня как психически больного человека боятся оставить одного. Или как маленького ребёнка. Жизнь категорически против, моего одиночества. Я не говорю про тюрьмы и лагеря. Одиночество здесь можно найти, только в БУРе или карцере, и то его постоянно разбавляют мусора, своим вторжением. Среди наркоманов невозможно быть одиноким, когда я скитался по притонам, зарубил себе на венах этот факт. Гостиницы, хостелы и т.д. Классное ощущение невесомости, единства внутри себя, я нашёл на чердаках. А может, наоборот, благодоря насыщенности себе подобных, и есть интерес, и есть мой спасательный круг.

Шли дни вместе с дождями, и иногда Поэт зачитывал Хохлу написанное, тот строил недовольные гримасы.

– Слишком печально, тоска смертная! Ни одной весёлой истории и шутки. Юмор, где юмор!? Поэт, неужели моя жизнь, такой мрак? Было же в ней много и солнечного света, не только тюремная лампочка. Ладно я расскажу тебе одну историю, за которую ты получишь премию, как там ты говорил, «Чистая поляна».

-«Ясная Поляна», имени Льва Толстого,– уточнил Поэт.– Хорошо, поляна так поляна.., с тебя поляна на свободе.-усмехнулся Хохол.

Глава.3. Основная.

Хохол.

События происходили в 2008 году.

На Казанском вокзале, в любой день муравейник. Люди несут чемоданы, в пять раз больше себя. Хохол шёл с небольшой котомкой, в которой находилось, самое необходимое, для путешествия. Пляжные сланцы, шорты, футболка, мыльное- рыльное, включая бритвенный станок, и прочее барахло: кусачки для ногтей, авторучка, блокнотик и ножичек с вставной вилкой и ложкой, очень удобный в применении. Сашка ему дала телефон, сименс А-55 с антенной, размером со стационарный аппарат, и с царапинами от зубов Сашкиной собаки таксы. С деньгами в кармане не густо, двести рублей. Но в душе богатство, после жизни на чердаке. Хохол думал, что сорвись он в путь с более комфортных условий, то тысячу раз бы засомневался, а так ни серпа ни молота в дорогу. За день до своего отъезда, он узнал на Ярославском вокзале, через какие узловые станции надо ехать, и где пересаживаться, чтобы добраться до Сочи.