– Как вы могли знать, что я услышу?
– Я запомнил вас.
Она опустила глаза и вдруг совершенно точно покраснела.
– Вы не шутите?
Он отрицательно помотал головой. Некоторое время Стелла молчала, играя звенящим браслетом на руке. Снова засмотревшись, Роберт слегка вздрогнул, когда она заговорила.
– Может быть, я тоже делала это для вас, Роберт? Этот самолётик – действительно редкость. Но чем бы ещё я могла вас удивить? Вы играете чудесную музыку, каждый день видите самолёты, небо и сотни людей. А я просто продаю дорогие игрушки.
Он изумлённо смотрел на неё, не понимая, что она пытается ему сказать. Его нечем удивить? Он играет… видит… а она просто продаёт?
– Зачем вы так? – наконец выдавил он. – Вы успешная, красивая, у вас есть цели в жизни. А я просто сижу здесь, потому что…
Он запнулся. Почему он был здесь?
– Почему, Роберт?
– Потому что… я люблю самолёты… и музыку. Вот и всё.
Стелла вздохнула.
– Это больше чем всё, Роберт.
Они замолчали. Голос по громкой связи объявил начало посадки на Будапешт. Стелла одним глотком допила вино.
– Мне пора.
Роберт поднялся, протягивая ей самолёт.
– Нет. Оставьте себе. Пусть это будет подарок. Вы ведь любите самолёты.
– Это очень дорогой подарок, не нужно…
– Хотите меня обидеть?
– Нет, конечно, нет… Тогда… я бы тоже хотел что-то вам подарить.
Она задумалась на несколько секунд.
– Вот что… Пусть, когда я прилечу, здесь снова играет «Лунный свет». Я обязательно зайду послушать. Это будет самый лучший подарок.
– Это такая мелочь, Стелла… Я бы сыграл и так.
– Я меняю какой-то самолёт на свет луны. Разве это мелочь? Пообещайте, что будете играть, когда я вернусь.
– Обещаю.
Посадку объявили снова, но Стелла не торопилась уходить.
– Знаете, Роберт… Когда в фильмах люди прощаются в аэропорту, они целуются. Меня никто никогда не провожал на самолёт. Почему-то всегда приезжала в аэропорт одна… Может, вы проводите меня в этот раз? А, впрочем, не нужно… Я это зря.
Она смущённо улыбнулась и подхватила свою сумку, но он неуверенно шагнул ей навстречу.
– Пообещайте, что придёте послушать.
– Я обещаю.
На мгновение он смешался, но, тут же овладев собой, наклонился и легонько поцеловал её персиковые губы. В этом поцелуе ещё не было любви – лишь что-то похожее на обещание встречи… или примету на счастье.
– Прилетай поскорее. Я буду ждать.
– Чтоб оно всё провалилось! – Марк раздражённо дёрнул заевшую молнию на куртке. Молния не поддавалась. Он дёрнул её ещё раз, чуть не порвав, выругался, одёрнул белый свитер, наконец застегнул куртку и вылетел из квартиры, на ходу заматывая шею шерстяным шарфом.
День у него сегодня не задался. После аврала на работе вернулся домой позже, чем обычно, устал как собака, а тут ещё оказалось, что родителям срочно нужно уехать по делам, поэтому мама попросила забрать его младшего брата к себе ночевать. Пока Марк, не слишком обрадованный этой новостью, разговаривал с матерью, на кухне сгорела яичница, которую он готовил себе на ужин. Молния на куртке окончательно вывела его из себя, но деваться было некуда.
Шагая по улице и чувствуя на лице прикосновения снежных хлопьев, он с раздражением думал о том, что ему двадцать три года, он со студенчества живёт отдельно от родителей, но всё ещё не перестал быть нянькой для братца. За пять лет учёбы не проходило и двух недель, чтобы ему не нужно было посидеть с ним, взять к себе переночевать или помочь с уроками, когда он пошёл в школу. Родители сутками работали, и отказать Марк просто не мог – больше попросить им было некого.
