– Ты бы лучше заткнулась, мученица! Тебя хоть курить не тянет.
Сказав так, Юлька не спеша поднялась, подошла с тарелками к раковине и стала их мыть. Анька продолжала маяться дурью с картами.
– А здесь, кстати, ванная есть?– поинтересовалась, вымыв посуду, Юлька.
– Конечно, есть. В конце коридора, напротив кабинета заведующего. Мы вдвоем попрёмся душ принимать?
– А как же! Ведь мы– сиамские близнецы: я– тело и голова, ты– все остальное.
– А что ещё есть у человека, кроме башки и тела?– озадачилась Анька. Юлька, подойдя к сумке, вынула из неё махровое полотенце.
– А как раз то, что по поводу и без повода предлагает идти топиться, поскольку знает, что не утонет.
Ванная оказалась на удивление неплохой. Там было просторно, светло и чисто. Пока Кременцова осматривала дверной засов и окошко, Анька уже во всю полоскалась, поставив больную ногу на бортик ванны. Она минут двадцать пять хлестала себя горячей струей из гибкого душа, ахая и вздыхая. От неё валил пар. Снявшая халат Кременцова нетерпеливо моталась из угла в угол. Ей было жарко. Наконец, Анька вылезла. Встав под душ, Кременцова осведомилась:
– А к тебе мама когда придёт?
– Наверное, завтра,– сказала Анька, тщательно вытираясь,– а что?
– Может быть, она про эту Маринку что-нибудь знает?
– Вряд ли. Да и Маринка едва ли сможет что-нибудь важное сообщить. Она– идиотка.
Надев халат, Анька стала разглядывать Кременцову.
– Юлька, ты вроде худенькая такая! Где в тебе сила прячется?
Будто и не услышав вопроса, Юлька вскричала:
– Анечка, ты ведь видела ту икону! Скажи, как учительница смогла догадаться, кто на ней нарисован?
– Честно, понятия не имею. Да я её особо и не рассматривала. Помню, женщина с гребешком. Больше вообще ничего не помню. Тебе об этом надо спросить у мужа той учительницы. Если я тебя правильно поняла– она именно ему об этом что-то кричала.
– Если б ему– он был бы убит. Нет– он, видимо, спал мертвецким сном, когда она кому-то об этом что-то кричала так, что бабка на третьем этаже, сидевшая возле форточки, всё услышала.
– Ты считаешь, в квартире был кто-то третий?– ошеломлённо спросила Анька. Юля кивнула.
– Артемьев жив. А его жена и старуха, которая слышала её крик– убиты. Значит, в квартире был кто-то третий. И она с ним общалась. Подай, пожалуйста, полотенце!
– Ты уже всё?
– Мне сегодня с принцем не спать,– ответила Юля, закрутив краны. Взяв из анькиных рук своё полотенце, она обтёрлась им так, что при одном взгляде на её тело не то что принц, самый краснокожий индеец упал бы в обморок.
Возвращаясь в палату, они зашли в процедурный, поскольку было время уколов. Красивая медсестра в розовых штанишках на этот раз улыбнулась им и особой боли не причинила. Видимо, ей уже сообщили, что Кременцова– человек замечательный.
– Юля, вам обезболивающий не нужен на ночь?– осведомилась она, сделав обязательные уколы.
– А какой именно?
– Анальгин с димедролом.
– Спасибо, нет.
– А мне– уколи,– попросила Анька. Глядя, как медсестра её инъекцирует, Кременцова спросила, запирают ли на ночь лестничные решетки.
– Да, разумеется. Я их уже закрыла. А вы кого-нибудь ждёте?
– Я никого не жду. Посторонних на этаже сейчас точно нет?
– Абсолютно точно. Закрыв решётки, я обошла отделение– от операционной до ординаторской. Везде свет включала.
В палате Юлька стала вслух читать «Вия», сидя за столиком. Анька слушала, растянувшись на своей койке. Через сорок минут они поменялись. Анька домучилась до конца.
