И медсестра, и врач уставились на вошедшую так, будто ожидали её прихода, но не считали его желательным. Кременцову, однако, трудно было смутить раздражённым взглядом даже тогда, когда она сама понимала, что является лишней. А в тот момент её распирало прямо противоположное ощущение.
– Что такое здесь происходит?– осведомилась она, приблизившись к Аньке и взяв её за запястье,– она жива?
– Еще как жива,– с усмешкой ответила медсестра, устало сощурив ярко-голубые глазищи. Врач усмехнулся. Пристально поглядев сперва на него, затем– на сестру, Юля опустила Анькину руку.
– Спит она. Спит,– вяло пояснила босая стервочка, стряхнув пепел в мусорную корзину.
– Почему здесь?
– Потому что там она тебе спать не даст. Я аминазин ей вколола.
– Аминазин?
– Угу. Пять кубов!
Кременцову начала злить эта ситуация.
– Объясните, что происходит,– потребовала она, обращаясь к лысому толстяку,– зачем ей вкололи транквилизатор?
– А вы ей кто?– спросил толстяк.
– Я?
– Ну, конечно, вы! А кто же ещё? Вы требуете у нас отчёта о состоянии пациентки. Прежде, чем предоставить вам конфиденциальную информацию, я обязан удостовериться в том, что вы– либо её ближайшая родственница, либо, уж извините– жена. Иначе меня отдадут под суд. И правильно сделают!
– Так она из прокуратуры, Антон Антонович,– промурлыкала медсестра, с немалым риском свалиться дотянувшись до пепельницы, стоявшей перед врачом, и смяв в ней окурок. От её слов раздражение доктора не утихло– наоборот, усилилось. Отвернувшись, от Кременцовой, он процедил:
– Честно говоря, плевать мне на это. Но если вам так охота знать– пожалуйста, знайте: пару часов назад её мать погибла.
– Благодарю,– негромко ответила Кременцова и огляделась, ища глазами часы. Врач каким-то непостижимым образом догадался, что она ищет, и посмотрел на наручные.
– Три пятнадцать. У вас ещё ко мне есть вопросы?
– Когда она… ну… очнётся?
– Не раньше, чем через час. Если будет нужно, ещё уколем. Она была в полнейшем неадеквате.
Врач показал Кременцовой правую руку. Ребро ладони было заклеено пластырем.
– Ухватила, как бультерьер! И не отцепилась, пока ей аминазин не ввели.
– Найдите мне её адрес,– распорядилась Юля, и, сев за стол, сняла с телефона трубку. Домашний номер Кирилла Бровкина она помнила также крепко, как свой. Начав набирать его, спохватилась– Кирилл недавно женился и переехал, а новый номер она запамятовала. Пришлось звонить Карнауховой. Врач, тем временем, открыл шкаф с историями, достал из него историю Аньки и вслух прочёл ее адрес. Босая стерва курила новую сигарету. Инна Сергеевна очень долго не брала трубку, но Кременцова не бросала свою, так как точно знала, что Карнаухова подойдёт– либо сон досмотрит, либо велит любовнику набрать темп отбойного молотка и шлёпать её по попе изо всей силы, потом разбудит пять этажей слюнявым, истошным воплем, и– подойдёт. Так оно и вышло.
– Слушаю вас.
– Доброй ночи, Инна Сергеевна,– пропищала Юля как можно более жалобно, я вас не разбудила?
–Ты меня разбудила, Юлька, но абсолютно правильно сделала, если у тебя ко мне просьба. Надеюсь, ты звонишь из больницы.
– Да, из больницы, Инна Сергеевна. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы так обо мне заботитесь. Чувствую я уже себя хо…
– Ох, только попробуй!– голосочком Багиры мяукнула заместитель районного прокурора,– я тебе выпишусь! Уши оторву сразу. Ясно?
– Инна Сергеевна, я клянусь вам, что не уйду отсюда, пока не выгонят. Я курить здесь бросила, потому что мне так велели. И буду всё выполнять, что скажут! Мне вот сегодня пришёл медбрат клизму делать– так я без звука ему голую жопу подставила, а потом спасибо сказала! Но у меня, действительно, просьба к вам. Маленькая просьба, Инна Сергеевна. Если можно…
