– Караул! Убивают!– вопила Светка, молотя пятками по линолеуму,– На помощь! Спасите! Антон Антоныч!
– Что с твоими ногтями?– пролепетала Юлька, от изумления не слезая со своей жертвы,– они ведь красные были!
Антон Антонович, прибежав, стащил её с медсестры.
– Вы с ума сошли?
– Не сошла! Простите, я… я решила, что она– панночка.
– Кто, кто, кто?
– Ну, панночка! Ведьма. Вы не читали Гоголя «Вий»? Кино не смотрели?
Светка, поднявшись, с оханьем тёрла ногу ниже колена. Судя по её роже, подсечка действительно удалась. Ногти у неё на ногах опять были красные. Анька всё звала маму.
– Чья это кровь?– спросил врач.
– Моя,– призналась, покраснев, Юлька. И тут вдруг она сообразила, что с ней случилось.
– Знаете, я упала, расшибла носик и очень долго смотрела на свою кровь. Поэтому мне почудилось, что у медсестры– не красные ногти. Со мной такое часто бывает. На кровь насмотришься– и предметы красного цвета уже не кажутся красными.
– Да ты дура,– выпрямившись, спокойно сказала Светка. Её большие глаза с ненавистью смотрели на Кременцову. Та покраснела еще сильнее – даром, что потеряла пол-литра крови.
– Прости меня! Я реально думала, что ты– ведьма.
– Сегодня что, полнолуние?– обратился врач к медсестре.
– Понятия не имею.
– Ладно, вкати– ка этой гражданке кубиков шесть димедрола в мягкое место. Пусть отдохнёт хотя бы до завтрака.
Не спеша идя к процедурному впереди хромающей медсестры, Кременцова думала, как бы к ней подлизаться так, чтоб было не вполне ясно, чего она добивается.
– Какой краской волосы красишь?– поинтересовалась она, с тревогой следя, как Светка ломает ампулы с димедролом и наполняет шприц,– наверное, дорогой? – Офигенный цвет!
– Задницу готовь.
– А я буду спать после этой штуки?
– Оголяй жопу! Быстро!
В десятый раз за минувшие сутки исполнив эту команду, Юля скороговоркой протараторила:
– Знаешь, я потому спросила, что мой начальник обещал утром ко мне приехать и посоветоваться со мной, какую из медсестёр, здесь работающих, можно взять на работу в кремлёвскую поликлинику. А ведь если я буду спать, как убитая…
Шприц вонзился. Было ужасно больно. После укола Юлька хотела выйти, но медсестра скомандовала:
– Стоять!
– Почему? Зачем?
– Провожу.
Взяв из шкафчика пузырёк со спиртом, Светка запихнула его в карман, погасила свет и открыла дверь. Вышли. Заперев процедурный, Светка повела Юльку к палате за руку. И не зря: шагов через пятьдесят Юлька начала спотыкаться. Входя в палату, она уж видела сон. Толкнув её на кровать, медсестра сняла с неё шлёпанцы. Потом вышла. Она могла поспать полтора часа, но в сестринскую зашла только для того, чтоб глотнуть Нескафе со спиртом, выкурить сигарету и надеть туфли. С четырех пятнадцати до пяти тридцати она была с Анькой.
Для утреннего укола Юльку переворачивать не пришлось, поскольку она спала кверху попой. Светка её уколола так, чтоб не разбудить. Не смогла её разбудить и женщина, развозившая завтраки. С этой задачей справились лишь Елена Иосифовна и её помощница-медсестра, нагрянувшие за час до обеда. Они сначала содрали с кременцовской ноги вымокшую кровью повязку и наложили новую, затем начали приводить пациентку в чувство. После минутного тормошения, щекотания и щипания за уши, Кременцова открыла мутные глазки.
– Доброе утро,– произнесла Елена Иосифовна, разглядывая её с большим недовольством.
– Доброе утро…
Язык не слушался Юльку, точнее– слушался, но не Юльку, а какую-то идиотку внутри неё.
