Отметим примечательный факт: несмотря на чрезвычайно схожую генетику, наши ближайшие родственники – шимпанзе и бонобо – пошли в своем социальном развитии разными, почти противоположными путями. Шимпанзе – воинственный, агрессивный и физически очень сильный (несмотря на средние размеры) вид обезьян. Самец шимпанзе, хоть и доходящий в приседе лишь до пояса взрослому мужчине, на самом деле – гора мышц, раз в пять сильнее атлета-олимпийца. Стаи шимпанзе основаны на строгой субординации сверху донизу, большая часть конфликтов в них решается силой, самки почти беспрекословно подчиняются альфа-самцам. Когда две разные стаи шимпанзе в тропическом лесу вступают в спор за территорию, чаще всего он разрешается ужасным кровавым побоищем с немалым количеством жертв. В противоположность этому, бонобо – самый спокойный, мирный вид приматов. Хотя размерами они похожи на шимпанзе, но физически в разы уступают им; агрессия и вовсе для них нехарактерна. Во многих стаях бонобо царит матриархат; «мудрые» возрастные самки поддерживают разумный баланс отношений между всеми членами своей стаи. Больше всего на свете бонобо любят часами напролет заниматься сексом, причем (что редкость для животного мира) не столько для деторождения, сколько просто ради удовольствия. Лозунг хиппи шестидесятых «занимайтесь любовью, а не войной» словно заимствован из уклада жизни бонобо. Даже черты «лиц» этих двух видов обезьян разные: округлые и как будто немного удивленные у бонобо; острые, с резко очерченными скулами, выступающими мощными зубами и напряженным взглядом исподлобья у шимпанзе. Вероятно, столь мирная популяция вряд ли выжила бы в условиях борьбы с куда более мощными видами приматов. К счастью, ареал их естественного обитания в глубине джунглей Конго по ряду причин не подходит ни гориллам, ни шимпанзе, благодаря чему бонобо выжили и вполне здравствуют там.
Этот пример говорит нам о том, что дальнейшая «самостоятельная» эволюция человека могла пойти по какому угодно пути. И хотя разные группы предков людей, безусловно, вели различный образ жизни, в зависимости от среды обитания, мы имеем больше фактов, свидетельствующих, что по характеру они были скорее мирными, чем чрезмерно агрессивными; нацеленными на сотрудничество и взаимопомощь, чем на беспрестанные конфликты (хотя и не всегда, конечно).
Так что же именно произошло в восточноафриканской саванне 4 миллиона лет назад?
По правде говоря, ничего особенного. Примерно в это время (а может, на миллион лет раньше или позже: точные даты в антропологии оспариваются, смещаются вперед-назад из-за новых находок, и вообще приблизительны, так как эволюция развивается не ровно, а скорее скачками) одним из распространенных видов приматов восточноафриканской саванны стали существа, которых мы теперь называем австралопитеками. К Австралии они, конечно, никакого отношения не имеют. Произошло смешение двух слов из разных языков: «аустралис» – «южный» на латыни и «питекс», по-гречески «обезьяна». Этот вид обитал не южнее других своих сородичей; да и обезьяной он был уже не вполне, однако устоялось именно такое название.
Мозг австралопитеков был такой же по объему, как у шимпанзе, а размерами тела они им даже уступали. Австралопитеки той эпохи крайне редко пользовались камнями и палками для охоты, а до овладения огнем им было невообразимо далеко. В сущности, если бы мы сегодня увидели это небольшое, весьма осторожное и пугливое животное в зоопарке или на сафари, то сочли бы его за обычный вид обезьян, а мысль о том, что это самый древний наш предок, нас сильно удивила бы.
