Hope for love - страница 26

Где-то в своём мире. Один. Без маршрута.

А еще этот чёртов заезд. Сегодня вечером.

Когда-то я ждал такие вечера с замиранием сердца. Моторы, свет фар, шум, рев, свобода. Тогда всё казалось настоящим, живым. Сердце стучало не потому, что "надо", а потому что "хочется".

А теперь? Никакого трепета. Никакой жажды.

Мне стало противно всё это.

Даже не машины – люди. Вся эта вечная поза, фальшь, дешёвая бравада, громкие слова ни о чём.

И я среди них. Призрак.

– Малыш, у тебя есть на сегодня планы? – вдруг спросила мама, оторвавшись от книги и заглянув мне в глаза.

Голос её был мягким, как раньше, но теперь в нём звучала какая-то тревожная нота – будто она чувствовала, что я стал другим, но не знала, как спросить об этом напрямую.

Я пожал плечами:

– Нет. Только вечером. Хочу пойти на один заезд на окраине.

– Мм, понятно… – кивнула она, будто хотела что-то добавить, но не решилась.

Плов был нежным. Таял во рту, будто специально приготовлен, чтобы стало хоть чуть-чуть легче. Мама редко готовила – этим занимался наш повар Николай. Но сегодня он попросил выходной: у его дочки был последний день в школе. Они собирались отмечать. Вот она, настоящая семья. Простая, тёплая. Где праздник – повод быть вместе, а не просто дата в календаре.

Я тоже когда-то закончил 11 класс. И что?

Никаких выпускных, ночных посиделок с друзьями, ни драк за гаражами, ни прогулок до рассвета.

Сразу – сцена. Контракты. Занятия. Репетиции. Интервью.

Детства у меня не было.

Пубертата – тем более.

Меня растили, как стратегию. Как выгодный проект.

Отец хотел идеального сына.

Сильного. Пробивного. Без слабостей. Без слёз.

И я старался. До изнеможения.

Но ни разу…

Ни разу я не слышал от него ни похвалы, ни тепла.

Никогда не было этого простого "я горжусь тобой", хотя за спиной были сотни концертов, эфиры, миллионные просмотры.

Я делал всё, что он хотел, а он просто кивал и продолжал работать дальше.

Иногда мне казалось, что он даже не видел во мне человека. Только фамилию. Только результат.

Я опустил взгляд на тарелку. Доел последние ложки плова, почувствовав, как в груди копится какое-то тянущее чувство.

Будто вот-вот прорвётся. Но не сегодня. И не здесь.

Встав из-за стола, я машинально взял свою тарелку и кружку где был чай, сполоснул под прохладной водой, ощущая, как она пробегает по пальцам, будто вымывая остатки этой тяжелой утренней тишины. Каждое движение – выученное, почти автоматическое. Склонился над посудомоечной машиной, открыл её и аккуратно положил внутрь посуду, словно выполняя нечто большее, чем просто бытовой ритуал – как будто пытался навести порядок хотя бы здесь, если уж в голове – полный хаос.

Подошёл к маме, обнял её и поцеловал в макушку. Её волосы пахли ромашковым шампунем и чем-то домашним, родным, почти забытым. Тепло её плеч немного согрело, и всё же это тепло не проходило глубже кожи.

– Спасибо, мам, – сказал я тихо.

Она подняла на меня глаза – такие ярко-зелёные, живые, тревожные. Улыбнулась, но что-то в этой улыбке скрывалось – тревога, любовь, нежелание вмешиваться. Как будто она всё понимала, но боялась назвать это вслух.

Я ушёл в свою комнату, присел на край кровати, уставившись в одну точку. Долго так сидел. А потом вытащил телефон и набрал номер Матвея. Сначала не хотел, но в какой-то момент понял, что оставаться одному – не вариант. И всё-таки согласился на его авантюру.

– Ну, наконец-то, – раздался его голос, как всегда бодрый, как будто жизнь его ещё не поцарапала. – Вечером выезжаем. Ребята будут. Классные тачки, девчонки, всё как ты любишь.