Серов вышел из номера, но Георгий Константинович с ним даже не попрощался. Ему было очень больно. Тот лучик света, который ещё недавно давал ему надежду на лучшее, был безжалостно втоптан в грязь.
«Но ведь и Сент-Экзюпери переживал тяжёлые минуты, – начал рассуждать про себя Георгий Константинович. – И он не мог не знать, что такое уныние, что такое отчаяние и сомнение. Но при этом он не сдавался и делал то, что считал должным. Почему не поступаю так же и я? Потому, что я слаб?»
«Потому что считаешь, что слаб», – ответил какой-то тихий малознакомый голос внутри.
Однако в данный момент Георгий Константинович не стал к нему прислушиваться. Он уткнулся лицом в краешек подушки и горько-горько заплакал.
Желткова всё еще уговаривала Георгия Константиновича «не комплексовать» перед де Сент-Экзюпери, как в номер пожилого постояльца вошёл Чернобродов. Ветеран быстрым взглядом окинул комнату и увидел на журнальном столике «Планету Людей».
– Так, что ещё за книги вы тут читаете? – грозно спросил у присутствующих бывший военный.
– Это господин Болотов ему настоятельно рекомендовал почитать! – не преминула ответить Варвара. – Ну а вот перед вами и последствия!
Девушка указала на прятавшего в подушке своё заплаканное лицо Безделова, намекая на заметно испортившееся душевное состояние старика.
– Так, я сейчас немедленно возвращу эту книгу её владельцу и заодно проведу с ним серьёзный и неприятный разговор! – решительно заявил Чернобродов.
Боевик потянулся своей могучей рукой к лежавшей на столике книге, но Георгий Константинович попытался ему возразить:
– Нет, оставьте! Я сам потом верну! Я ещё не дочитал!
– И речи быть не может об этом! – отрезал повышенным тоном Чернобродов. – Вы что, совсем хотите с ума сойти от этих болотовских книжек? Я с ним ещё поговорю, будьте уверены!
Ветеран забрал со стола книгу, а Безделов не набрался смелости снова ему перечить. После того, как Чернобродов удалился, Георгий Константинович повернулся лицом к Желтковой.
– Варварочка, позови, пожалуйста, Антонину Матвеевну, будь так добра.
– Конечно, голубчик, сию минуту! – ответила Желткова. – А, вот, кажется, она уже спешит сюда!
На пороге комнаты появилась Пастухова.
– Георгий Константинович, что с вами? Почему плакали? – захлопотала Антонина Матвеевна. – Вот видите, ненадолго вас оставила, как тут же какая-то печаль приключилась!
– Тоня, помнишь, ты говорила мне, что если я попрошу пригласить ко мне жрицу любви, ты сможешь это сделать? – обратился к своей ухажёрке Безделов. – Так вот, я прошу тебя сделать это прямо сейчас. Мне так грустно и одиноко! Так хочется кого-нибудь обнять!
– Конечно, могу, Георгий Константинович! Конечно, могу! – без малейших колебаний ответила Пастухова. – Ждите, скоро всё будет.
Антонина Матвеевна с Варварой вышли из номера Безделова.
«Совесть не является палкой о двух концах. Это вполне определенное, сформировавшееся в нас в течение столетий понимание того, что хорошо и что плохо. К несчастью, по многим причинам этот орган обычно покрыт своего рода коркой.
Вопрос. Кто способен разрушить эту корку?
Ответ. Только интенсивное страдание или удар пробивают эту корку, и тогда говорит совесть; но через некоторое время человек успокаивается, и орган снова закрывается. Для того чтобы он раскрылся, необходим сильный удар.
