Это очень расстроило меня. Я никогда не думала, что он поступит именно так. Обида терзала душу. Я думала о том, что воин все же узнал меня, но, возможно, я просто не понравилась ему?
Он и прежде не показывал своего расположения. Да, был добр, но не более того. И никто не виноват в том, что я сама себе придумала любовь. Придумала и влюбилась. Так глупо и так безнадежно.
Дни потекли как весенняя река. Быстро для меня, считающей каждый день без северянина. Я вдруг поняла для себя, что скучаю по нему. Мне не хватает этих походов на утес, не хватает его голоса и просто хочется быть рядом.
Бьерн постоянно появлялся в доме Харальда, но оставался на ужин крайне редко и как я ни старалась привлечь его внимание, он словно бы и не замечал меня.
Зато я видела, как радуется этому Хельга. Она постоянно следила за ним и злобно улыбалась на все мои попытки быть замеченной.
Прошла неделя. Я продолжала каждый день приходить к Отте. Наши отношения с горбуньей стали более теплыми, особенно когда я подлечила ее больные ноги. Я уговорила Гринольва сделать в домике травницы окно и теперь мы почти всегда занимались при свете дня, наслаждаясь свежим воздухом с моря. Отта заметно повеселела. Она многому научила меня и действительно знала о травах даже больше, чем моя покойная бабка.
В один из последних теплых вечеров, выходя из домика горбуньи, я столкнулась с Альриком и Бьерном. Они стояли на берегу возле спущенного на воду корабля и о чем-то беседовали. Заметив меня, Альрик приветливо улыбнулся и я подошла к ним, старательно не глядя на его старшего брата. Зато он, наоборот, смотрел на меня так пристально, что я почувствовала, как кровь приливает к щекам от непонятной обиды и смущения.
- Как успехи? – спросил Альрик, кивая в сторону домика Отты.
Я пожала плечами, старательно делая вид, что не вижу Бьерна, хотя внутри у меня все переворачивалось от радости.
- Отта говорит, у тебя настоящий талант к травам, - продолжил Альрик, когда Бьерн внезапно положил руку на плечо брата.
- Оставь нас ненадолго, - попросил он.
Альрик посмотрел сперва на меня, потом на Бьерна и, кивнув, побрел по берегу в сторону Харанйоля. Когда он удалился на значительное расстояние, Бьерн подошел ближе ко мне, обхватил пальцами мой подбородок, запрокинул голову и, заглянув в глаза произнес:
- Ну, здравствуй, Дара.
Я хотела было оттолкнуть сильную руку, показать, как мне неприятно его прикосновение, но понимала, что таким образом обману не только его, но и себя.
Встретив пристальный взор глаз северянина, удивленно моргнула. Теперь они были совсем другими. Живыми. Они видели и это все благодаря мне!
Бьерн улыбнулся. Его пальцы были такими горячими, что лед моей обиды начал медленно таять.
- Знаешь, девочка, мне было очень интересно посмотреть, как ты выглядишь, - сказал он. - Я сразу узнал тебя, едва увидел с тем дурацким кувшином в руках в день именин брата. Я просто не мог не узнать.
С моих губ сорвался вздох.
Да что он такое говорит! Он, который не обращал на меня внимания так долго, делая вид, будто я пустое место, будто меня нет!
Я ничего не понимала. А северянин продолжал мягко улыбаться и рассматривал меня так, будто видел впервые.
- Ты понимаешь, что я прихожу в Харанйоль только ради тебя? – вдруг спросил он.
Я не понимала. Вот честно-честно, не понимала!
Наверное на моем лице отразилось явное изумление, потому что сын Харальда рассмеялся. Смех у него был словно прикосновение к бархату и одновременно грел, как весеннее солнышко.
