Хозяин, наследник и я - страница 33

Я уже не плачу, слез не осталось. Просто лежу и думаю, что делать. Я не хочу этого ребенка. Только не от него. Решение принимаю под утро, после тяжелой бессонной ночи. Мне кажется, внутри меня растет не просто ребенок, а часть того монстра, что мучил меня. Это разъедает изнутри.

Решившись, записываюсь на прием к гинекологу. После осмотра в холодном белом кабинете, сижу напротив стола врача.

Женщина средних лет что-то усердно пишет в медкарточку, а потом поднимает на меня усталый взгляд:

— Ты точно уверена, что хочешь сделать аборт? — спрашивает она.

— Я не хочу этого ребенка – вот, в чем я уверена, — отвечаю тихо. Не объяснять же ей, как я забеременела. Это только мое дело.

Врач вздыхает и говорит строго:

— Скажу правду – у тебя не все в порядке по женской части, хотя ты еще очень молода. Аборт только все ухудшит. Возможно, после него у тебя больше не будет детей. Понимаешь?

Я сглатываю ком. Ненавижу Раиля. Так сильно, что моей ненавистью можно сжечь целый город. Он как будто обо всем позаботился. Я даже от его ребенка избавиться не могу!

— Это точно? — переспрашиваю.

— Пятьдесят на пятьдесят, — пожимаем плечами врач. — Но я не советую тебе так рисковать. В конце концов, ребенка можно родить и отдать, если ты так его не хочешь.

То, как она это произносит и с каким сочувствием смотрит на меня, наталкивает на мысль, что она догадывается о моих проблемах. В таком случае ее совет еще весомее.

Но интернат… Я сама там выросла и никому такого не пожелаю. Даже его ребенку.

Мудрая врач и тут понимает мои сомнения:

— Младенца быстро усыновят. Малыши пользуется спросом. Он даже до дома малютки не доедет, заберут сразу из роддома. А если хочешь, то можно заранее приемных родителей подыскать. Они тебе еще и заплатят, — она окидывает грустным взглядом мою убогую одежду.

До меня вдруг доходит, что никакая это не доброта, а желание подзаработать. Наверняка у нее очередь из желающих усыновить младенца. Бездетные пары приплачивают за информацию о таких, как я. Везде обман, даже здесь.

Может, я вовсе не останусь бесплодной после аборта. Или останусь… Проверить можно только опытным путем. Еще вариант – сходить к другому врачу. Но вот беда – в поликлинике, к которой я приписана гинеколог лишь один, и я у нее на приеме. А платный врач мне не по карману.

— Спасибо, — бормочу, — я подумаю.

— Если надумаешь, приходи, — отвечает врач.

Меня аж передергивает от жажды наживы в ее голосе. Спешу покинуть кабинет, так и не решив ничего.

Я хочу детей, но не от Раиля Алаева. А еще я боюсь рисковать своим телом и будущим материнством. Похоже, это тупик.

От помощи жадного гинеколога я отказываюсь, но в уме держу усыновление. После месяца жесткого токсикоза, все налаживается. Беременность протекает хорошо, и с квартирной хозяйкой нет проблем. Бабушка Тося разрешает мне остаться, несмотря на растущий живот и вопли соседки Любы. Можно сказать мне везет, вот только ребенок… Сначала я уверена, что отдам его. Ничто не заставит меня передумать. Для этого есть масса причин. Во-первых, это ребенок Раиля, а я не хочу иметь с ним ничего общего. Тем более ребенка! А во-вторых, что мне делать с младенцем? Я себя едва могу прокормить, а дети это очень дорого. Но потом… УЗИ… у вас мальчик… здоровый крепыш… послушайте, как бьется сердце… Я слушала и улыбалась. Действительно хорошо бьется, сильно. Мальчику с таким сердцем подойдет имя Лев. Не знаю, как это вышло. В какой час или день все изменилось. Не смогу назвать точную дату. Перемены были постепенными, незаметными. И так до тех пор, пока я не обнаружила себя, лежащей на кровати и гладящей живот. — Лев, — шепчу я, — отличное имя. — Тебе нравится? Только спросила и чувствую толчок. Первый! И сразу восторг горячей волной по венам, как будто стопку водки опрокинула. Откликается! Значит, имя и правда нравится. Я готовилась отдать ребенка на усыновление, но поняла, что не сделаю этого. Вопреки логике и здравому смыслу я полюбила ребенка от монстра. Да, мой Лева наполовину чудовище, но ведь вторая половинка моя! Ребенок не виноват, и многое решает воспитание. Я буду хорошей матерью, я сумею вырастить достойного сына. И денег заработаю, придумаю что-нибудь. В первый раз что ли? Девять месяцев пролетают быстро. Гинеколог советуют мне рожать в соседнем городке. Мол, там роддом лучше. Я соглашаюсь, потому что хочу в этот уязвимый для меня момент хочу быть подальше от Раиля. До меня долетают слухи, что он все еще ищет меня. Каждый раз это приводит меня в ужас. Столько времени прошло, а я до сих пор боюсь, что он меня найдет и накажет за побег. Я больше не сомневаюсь, оставлять ребенка или нет. Конечно, да! Это мой сын. Но все идет не по плану. У меня забирают Леву. Наглым образом крадут! Все мои попытки вернуть его разбиваются о стену нежелания мне помогать. Я бьюсь, я кричу, но добиваюсь только того, что меня кладут в неврологическое отделение, где обкалывают успокоительным. Две недели выпадают из жизни, ничего не помню, словно и не было этих дней. Когда я наконец прихожу в себя и меня выпускают, Лева уже усыновлен. Концов не найти. Все мои вопрос разбиваются о равнодушное «это конфиденциальная информация». Я не скатываюсь в отчаяние только потому, что нужна сыну. Я найду его. Чего бы это мне ни стоило! В полицию пойти не могу. У меня фальшивые документы, они не выдержат профессиональной проверки. Моя настоящая личность быстро вскроется, и я не сомневаюсь, кому первому доложат обо мне. Раилю Алаеву. Я ищу помощь в другом месте. На дне общества. Среди тех же людей, что сделали мне фальшивые документы. У них есть возможности выяснить то, что скрывает опека. Я готова на все – взлом базы данных, подкуп, угрозы. Но на это нужны деньги, которых у меня нет. В целях экономии я переезжаю на окраину города в какой-то ветхий дом под снос. Работаю с утра до ночи на трех работах, почти не сплю и совсем мало ем. Все деньги трачу на поиски. Только бы вернуть Леву, только бы вернуть… Так проходит полгода. Целых шесть месяцев отчаяния и переживаний, как, где и с кем мой сын. Все ли с ним в порядке? Он счастлив? Ест досыта, его не обижают? Эти вопросы изводят меня по ночам. Я не могу спать. Я жить не могу! Без него… Наконец, необходимая сумма накоплена, и я еду к Кодеру – хакеру, обещавшему мне порыться в базах опеки. Он запросил много денег за свои услуги, но я готова отдать ему все, лишь бы помог. От волнения меня потряхивает. Сегодня я узнаю, где Лева. А дальше поеду и заберу его. Пусть меня только попробует кто-то остановить! Я за себя не отвечаю. Полгода без моего малыша, в тревоге, как он там, сделали из меня сумасшедшую. У меня и справка из неврологического диспансера есть! Я спускаюсь в подвал. У Кодера здесь «нора» – темная комната без окон, заставленная компьютера и опутанная проводами. Единственный источник освещения здесь – свет мониторов. — Вот деньги, — кидаю конверт на стол. — Ровно та сумма, что ты запросил. Найди моего сына. Кодер смотрит странно. С сожалением, что ли… — Ты прости, — вздыхает он. — Так уж вышло. — О чем ты? — не понимаю, но вдруг слышу сзади шаги. По спине пробегает мороз. Меня парализует от страха. Неужели он? Нашел. Что делать, куда бежать? Впрочем, уже поздно. Мне стоит огромных трудов справиться с телом и обернуться. От ужаса я сама не своя. Настолько, что даже не сразу понимаю – передо мной не Раиль. Хотя какая разница? Он сам не стал марать руки, прислал своего прихвостня. Передо мной мужчина средних лет в дорогом костюме. Я давно поняла, что «костюмам» нельзя доверять. — Поговорим? — неожиданно предлагает он. — О чем? — уточняю я. — Давай выберемся на свет из этого жуткого подвала, и я все тебе расскажу, — улыбается мужчина. — И не забудь свои деньги. Уверен, они тебе еще пригодятся. Я забираю конверт со стола Кодера и обреченно шагаю за мужчиной. Он не из тех, кому можно отказать в разговоре. Не захочу его слушать – заставит. Я ожидаю, что меня снова затолкают в машину и повезут к нему. Но мужчина ведет меня в кафе напротив, где мы садимся за столик, как обычные посетители, и он даже заказывает нам кофе. Сказать, что я удивлена, ничего не сказать. Что ему надо? — Как вас зовут? — спрашиваю. — Называй меня друг, — предлагает он. Но видя мое удивление, смеется: — Если тебе так уж нужно имя, то пусть будет Олег. Сойдет? — Вполне, — киваю. Естественно, это не его настоящее имя. — Что вам нужно от меня, Олег? — Услуга взамен за услугу, — улыбается он. — Я слышал, ты ищешь кое-кого. Я невольно напрягаюсь, но скрывать правду не вижу смысла. «Олегу», похоже, и так все известно. — Сына. Его украли у меня сразу после родов. Хочу выяснить, кто его усыновил, и забрать. — Ты ведь понимаешь, насколько это непросто? Я сейчас даже не про поиски, а про то, что легально ребенка тебе никто не отдаст. Я сглатываю ком. Не сосчитать, сколько часов я об этом думала. Но другого выхода не нашла. Да, я собираюсь нарушить закон, украсть ребенка. Но это мой сын! — Хорошо, — кивает «Олег». — Мне нравится твоя решительность и готовность пойти на крайние меры. Видишь ли, я тоже кое-что ищу. Точнее я прекрасно знаю, где находится нужная мне вещь, но не могу ее достать. Мне к ней не подобраться. Но ты сможешь. — Вы хотите, чтобы я что-то украла для вас? Но у меня нет опыта. Наймите профи. — Ни один профи не проберется туда, где хранится эта вещь. Скажем, это закрытая территория. Человеку со стороны туда не попасть. Достань для меня эту вещь, и я верну тебе сына. Не сомневайся, это в моей власти. Я не сомневаюсь. Несмотря на улыбку и дружелюбный тон, глаза «Олега» остаются холодными. Просто два омута, доверху наполненные льдом. Передо мной сидит не милый весельчак, которым он хочет казаться, а опасный хищник. Спасибо Раилю, научил чуять монстров за версту. — Что это за вещь? — спрашиваю. — Должна же я знать, что мне искать. — Папка с важными для меня документами, — отвечает он. — Она хранится в сейфе, а сейф спрятан в доме. Точнее сказать не могу. Увы, сам не знаю его точное расположение. Но попав в дом, ты его без всяких сомнений найдешь. Пока все звучит не так сложно. Бредово, но несложно. Одного не понимаю – почему именно я? — Неужели никто другой не в состоянии войти в этот ваш дом? — удивляюсь. — Представь себе, — хмыкает «Олег». — Хозяин не пускает. То, как он произносит это слово, как пристально смотрит мне в глаза, заставляет меня похолодеть от страха. Это не просто слово, это прозвище! То самое. Нет, не может этого быть. Он имеет в виду кого-то другого… Умоляю, пусть он скажет, что имеет в виду кого-то другого! — Ты все правильно поняла, Настя, — холодно отвечает «Олег». Маска добродушного парня спадает, время улыбок закончилось. — Ты должна принести мне папку из дома Раиля Алаева, если хочешь увидеть сына. — Вы не понимаете, о чем просите, — шепчу я. — Он же меня узнает… — Я очень на это надеюсь, — снова улыбается «Олег», но мне его улыбка кажется злобным оскалом.