3. Глава 3
Пока Буран шарил в кладовке, которая занимала подземный этаж размером с этаж первый, Гром тяжело опустился на диван и попытался расслабиться.
Кладовка у него была знатная.
Там было столько запасов, что можно было бы спокойно жить несколько лет, в принципе не покидая стен дома: варенья, соленья, компоты, настойки, мед, орехи, нужные засушенные травы — всё, что было так мило медвежьей душе, имелось в этой кладовке в большом количестве.
И всё это Гром заготавливал собственными руками, чтобы хоть как-то скрасить свое одиночество и занять себя вполне полезным делом.
Правда, с переездом Бурана к нему, кажется, снова нужно было запасаться всем на свете.
— У нас яйца заканчиваются!
— Прошлым утром их было восемьдесят штук, — глухо отозвался Гром, когда Буран появился из кладовки, степенно поднимаясь по удобной лестнице с большой тарелкой в руках, где лежали яйца, грибы и вяленое мясо.
— Вчера я ел яичницу, и сейчас мы будем есть ее тоже. Поэтому уже минус сорок.
Кстати, как истинные медведи, берсерки ели много.
Но иногда Грому казалось, что в таких количествах способны поглощать еду только Бурые. Полярные предпочитали свежепойманную рыбу.
Кадьяки — живое сопротивляющееся мясо.
Гризли больше болтали, чем набивали рот. И только Бурые всегда пытались найти, чем бы им перекусить. Может, поэтому его род считался самым гостеприимным и душевным, что про самого Грома сказать можно было с большой натяжкой.
Он молчал и упорно делал вид, что пытается уснуть, но друга было не провести.
Медведь медведя чувствовал так, что людям было не понять. Им иногда и говорить было не нужно — достаточно было почувствовать эмоции друг друга.
— Так! Не строй из себя спящую царевну. Пока я готовлю, рассказывай давай, что у нас случилось, пока я был в мастерской, — раздался деловой голос Бурана, который ловко орудовал на кухне, уже включил плиту и достал самую большую из сковородок, чтобы первым делом пожарить мясо до красивой и аппетитной корочки.
Гром протяжно выдохнул, но проще было сдаться сразу, чем сутки слушать нытье мужчины, что от него скрывают что-то интересное.
— В дальней деревне откуда-то появилась девушка.
— Опа! Симпатичная?
Гром бросил такой тяжелый взгляд на сияющего друга, что Буран сник за секунду, теперь видя, что дело реально паршиво и его товарищ пропадает.
Подумать только, его сутки дома не было, а тут уже такое творилось, мать-перемать!
— Всё, понял. Симпатичная, но не для меня.
Гром в ответ поморщился и снова лег, пробурчав:
— Глупостей не говори!
Хорошо, что он не увидел, как понятливо улыбнулся Буран на эти слова, чуть выгибая брови, когда вкрадчиво добавил, ожидая, что за такие слова, помимо подушек, в него может прилететь и диван. А потом стол. Или кресло. Главное, чтобы не крыша дома, потому что в своей ярости Гром был страшнее бога Одина.
— Ну ведь зацепила же она тебя.
Гром зарычал в ответ глухо и низко, но, к счастью, не пошевелился, что спасло мужчину от переломов конечностей и ушиба всего тела сразу, потому что мощь и сила Грома была не простой, а, черт возьми, королевской.
Если такой берсерк выйдет из себя, то лишиться жизни можно было на раз-два, даже если ты сам первый воин на деревне и как бы не пальцем деланный.
— Не зацепила!
— А чего тогда так страдаешь?
— Ты бы видел, в каком доме она живет! Там не дом — его даже лачугой назвать язык не повернется! Доски сгнили, порог провалился. Крыша держится только одними молитвами. Электричества нет. Воды нет. Еды тоже нет. А главное — нет никого, кто мог бы ей помочь или защитить ее. И сама она как кузнечик.
