Хозяйка болот - страница 10

– Так передай папе насчет восковницы, хорошо? – Затем оседает на виниловый стул. – Он больше ко мне не приходит.

Ага, ко мне тоже. И хорошо.

Я быстро гоню эту мысль. Ничего хорошего в его уходе не было, нелепое бессмысленное событие, что выбило почву у нас из-под ног.

– Мам, мне пора. Заскочу завтра. – Целую ее в щеку, легко и без лишних эмоций. Похоже, мать и правда нездорова, иначе не допустила бы таких вольностей.

– То есть мне придется спать здесь? – встревоженно переспрашивает она.

В глубине души мне хочется забрать ее из этой комнаты размером с кухню и привезти обратно в дом на болоте со скрипучим крыльцом, верандой и стоящим поодаль гаражом, пропахшим мульчей и глиняными горшками.

– Да, – говорю я. – Поспишь здесь. Пока запястье не заживет. – Сносная ложь. Я поворачиваюсь к двери.

– А что у тебя в кармане? – спрашивает мать.

Прикрываю ладонью задний карман джинсов. Записка. Совсем позабыла ее перечитать.

– А, это… список покупок. – Еще одна ложь. – До завтра!

На сей раз, когда дверь больницы закрывается за мной, я достаю и разворачиваю розовый листок.

Генриетта. Пытаюсь вспомнить человека с таким именем. Тщетно.

Складываю записку, схожу с пандуса и возвращаюсь на парковку.

Ко мне приближается мужчина с тонкими белыми волосами и неровной серой щетиной, как-то даже шустро для его возраста. Разве пациентам не положено оставаться внутри? Он кричит мою фамилию:

– Эй! Марроу! – И внезапно заступает мне путь. – Поберегись, а то закончишь, как твой папаша, лицом вниз в болоте.

Я резко втягиваю воздух.

– Проваливай из города, девчонка, – рычит незнакомец, точно зверь.

Из-за угла здания выходит молодой парень в фиолетовой больничной униформе и отбрасывает окурок.

– Эй, Нельсон! Я сколько раз говорил? Тебе сюда нельзя! А ну убирайся!

Старик отпрыгивает прочь от меня, пересекает парковку и шагает к улице, но затем лысеющая голова поворачивается и в меня впиваются слезящиеся глаза.

Мы что, знакомы?

Он забирается в побитый синий пикап, жмет на газ и исчезает.

Я заруливаю на посыпанную гравием подъездную дорожку перед знакомым белым двухэтажным домом и несу свой маленький чемодан в мою бывшую спальню. Наверху я перешагиваю через сломанную подставку для карандашей, старый кожаный чемодан и сувенирный снежный шар, а затем пробираюсь между полными и полупустыми картонными коробками. Фил и Тэмми уже начали собирать вещи в доме моей матери. Кто им это велел? В комнате мамы такой же беспорядок. Я разглаживаю складки на кремовом покрывале из шенилла, которое лежало здесь еще до смерти моего отца.

Блузка липнет к спине, как мокрый пакет. В окна не попадает ветерок, только яркий солнечный свет, что делает стены и пол какими-то плоскими и незавершенными, хотя все поверхности окрашены, оклеены обоями, покрыты лаком и прочно закреплены.

Тэмми поставила под кондиционером коробки с надписью: «ДАРОМ». Книги – одна из немногих вещей в этом доме, к которым я испытываю привязанность. Не позволю их раздать, что бы невестка с Филом ни задумали.

Поднимаю одну из тяжелых упаковок, чтобы добраться до кондиционера, но тут мне в голову приходит идея. Спускаю короб по лестнице, выношу через сетчатую дверь и дальше по ступенькам крыльца, пока не добираюсь до багажника своей машины. Не знаю, что с этими книгами делать, просто хочу их сберечь. За время спасательной миссии я восемь раз поднимаюсь и спускаюсь по лестнице. У девятой коробки нет крышки. Внутри куча мистики и детективы в мягкой обложке. Укладываю короб в заднюю часть машины. Я поступаю глупо? Почти в каждом томе бумажная закладка. Помню, мама вечно говорила отцу: