Обидно! Да, обидно… Но так уж устроена жизнь, понимал он. Старикам – самые интересные и ответственные дела, а молодым – ноги в руки и вперед. Потому, как и это тоже была работа и её тоже кому-то надо было делать. Вот старики молодежь и эксплуатируют! Потому что у них самих, то спина, то ноги, или вот как у мамки, намедни, голова…
Михеле тяжело вхдохнул. Ну ничего он тоже вырастет! И тоже будет эксплуатировать молодежь! А сам в это время заниматься важными делами! Он даже весь вытянулся и подбородок гордо задрал, представив как заключает супервыгодную сделку! Вот только когда ж это будет!.. Снова вздохнул он.
За этими тяжкими размышлениями его и застал следующий по пятам за Рэем Федерико.
– Малец, порученьице есть, – заговорщицким тоном шепнул он. – Очень важное! И очень срочное!
Михеле пренебрежительно скривился, мол, кому ты лапшу на уши вешаешь! Знаю я ваши поручения. Они у вас у всех, по вашему мнению, ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ и ОЧЕНЬ СРОЧНЫЕ. А нас самом деле…
– Вопрос жизни и смерти! – тем временем продолжал Федерико, не выпуская из поля зрения Рэя. – Молодой падроне получил по голове и теперь очень плох, но сам этого не понимает. Ни меня, ни тебя, сам понимаешь, не послушает, потому срочно нужен старый падроне! Его он послушает! И скажи, чтоб шел на винодельню. И желательно сразу с целителем!
Возможно, если б у Михеле самого не было в жизни случая, когда после того, как он упал с дерева, ужасная головная боль и тошнота с рвотой догнали его только на следующее утро, он бы не отнесся так серьёзно к поручению. Но в его жизни такой случай был и причем совсем недавно.
И потому Михеле, не теряя ни секунды, со всей прытью своих молодых ног помчался в сторону замка. Он перепрыгивал через камни, ловко огибал деревья, почти не ощущая под ногами неровностей грунтовой дороги. Ветер бил его в лицо, заставляя щеки гореть от палящего солнца, но он не останавливался. Да и как можно было? Дело ведь жизни и смерти! И это значило… Даже подумать страшно, что в его Михеле руках, точнее ногах, жизнь молодого падроне!
В замок он влетел подобно порыву ураганного ветра, чуть не сбив с ног мать, которая, завидев его в окно вышла ему навстречу, узнать, что за «пожар».
– Ма! Старый падроне где? – спросил запыхавшийся гонец.
– Так в погреб с молодыми винами пошёл, – удивленно ответила Элла. – А что?..
– Потом, ма! Всё потом! – крикнул уполномоченный важной миссией спасения жизни человека малец и побежал на винодельню. Каждая ведь секунда была на счету, а мать в его важном и ответственном деле всё равно помочь не могла.
И Михеле снова помчался. Теперь уже к погребу. Под ногами мелькали знакомые тропинки, но сейчас они казались длиннее, чем когда-либо прежде. Всё, что он слышал, – это собственное дыхание и стук сердца в ушах.
Погреб. Наконец-то. Михеле перевел дыхание и нырнул в его прохладный полумрак.
– Старый падроне здесь? – закричал он, ворвавшись в зал с молодыми винами через несколько минут после того, как за отцом и дочерью закрылась тяжелая дверь в коморку семейной винной коллекции.
– Вроде был? – почесал рукой затылок один из рабочих.
– Да, был, – подтвердил другой. – Посмотрел, расспросил об ущербе и ушел.
– Куда? – расстроенно спросил мальчишка.
Теперь уже затылок почесали оба.
– Не знаю, – хором ответили они, отрицательно замотав головой. – Может, как и молодой падроне, на винодельню? – предположил один из них.
