– Кто я?! – оскорбился Михеле. – Не верите, у мамки спросите!
– Я верю, – успокоил его Дэвид и поинтересовался: – И что же дальше было?
– Ниче хорошего, – тяжко вздохнул малец. – На следующее утро проснулся, а голову поднять с подушки не могу! И дышать тяжело, будто на груди каменюка тяжеленная лежит. И шум в ушах такой, что кроме него больше ничего и не слышал… И ещё тошнило, и рвало. Плохо было, короче, – с очередным тяжелым вздохом резюмировал он и авторитетно добавил: – И это ещё я легко отделался! Мне целитель так сказал. Сказал, что я вообще мог не проснуться! Представляете?
– Представляю, – пряча улыбку, кивнул Дэвид, поскольку полагал, что о настолько мрачных перспективах целитель предупредил мальца по просьбе матери. Беспокойство его несколько улеглось, что, впрочем, ничуть не убавило его решимости срочно «сдать» сына в руки целителя, который, к слову, довольно быстро их нагнал.
Правда, лишь для того, дабы, как и все остальные, узнать о том, что молодой падроне на винодельне был, но уже отбыл. Куда? А кто его знает? Вроде собирался вернуться в погреб с молодыми винами. Как выглядел? Да, вроде, нормально. А что?
– Да, так ничего, – махнул рукой Дэвид и уже развернулся чтобы снова отправиться в погреб с молодыми винами, но тут заговорил один из работников винодельни:
– Хотя, знаете, если подумать, то нервный он какой-то был, – заметил он. – Всё назад оглядывался!
– Точно! – поддержали его остальные. – Оглядывался!
– И задумчиво так смотрел несколько секунд назад, – поделился воспоминаниями другой работник, – а потом, когда опять поворачивался, удивлялся, почему это я молчу!
Пока Михеле искал Дэвида, а Рэй делал обход погребов и винодельни, Виктория увлеченно работала над купажом. Она оказалась права, замена Кьянти Каларисом дало именно тот эффект, на который она рассчитывала. Вино было прекрасно, но…
Она снова провела пальцами по краю бокала, вглядываясь в рубиновую жидкость. Позволила аромату купажа наполнить её сознание, мысленно перебирая каждый компонент, каждый оттенок вкуса.
– Нет, – в очередной раз отрицательно покачала она головой. – Чего-то всё-таки не хватает… Чего-то неуловимого, что отделяло «прекрасное» от «великолепного».
Она в очередной раз поднесла бокал к губам, сделала небольшой глоток вина, прокатила его по языку, смакуя его. Во вкусе всё было сбалансировано: фруктовые ноты, легкая кислинка, оно было многослойным и сложным, оно раскрывалось постепенно, как она того изначально и хотела, но… совершенством оно не было.
– Чего же не хватает? – скользя глазами по пробиркам думала она. Ответ был близок. Она знала это. Так близко, что это почти сводило её с ума.
Она вздохнула и отступила на шаг, чтобы оглядеть всё рабочее пространство целиком. Она понятия не имела, зачем ей это, что она хочет увидеть на столе, просто так ей думалось… не то, чтобы лучше или комфортнее, просто так ей думалось и всё!
Она сделала очередной маленький глоток вина из бокала и, задержав его на языке, закрыла глаза, погружаясь в мир ощущений, где каждый аромат и каждый вкус сливались в только ей одной понятную симфонию. Симфонию которой по-прежнему недоставало последнего, решающего аккорда.
Она настолько погрузилась в свои мысли и ощущения, что мир вокруг перестал для неё существовать. Она полностью сосредоточилась на купаже, не замечая того, что в какой-то момент скрип дерева, стук, металлический звон инструментов, негромкие разговоры и шаги рабочих перестали наполнять погреб, оставив её в нарушаемой только её дыханием тишине.
