Рэй внимательно изучил записи затем задумчиво прошелся взглядом по выстроенным на столе промаркированным пробиркам. Почесал затылок, взял в руки не промаркированную пробирку и исчез в глубине погреба.
Виктория нахмурилась и сузила глаза.
– Но здесь есть всё, что и там, разве нет? – бросила она ему вслед. И при этом в тоне её были не только вопрос и недоумение, но и подозрение и обвинение.
Рэй повернулся и, подняв вверх руки, словно бы сдаваясь, заверил:
– Никакой нечестной игры! Просто хочу сделать тебе сюрприз!
Виктория уперла руки в боки и нахмурилась еще больше.
«Что он задумал?» – настороженно думала она, пытаясь вспомнить бочки с каким вином стоят в той стороне, из которой как раз раздавалась характерное журчание.
– Не знаю, любила ли я раньше сюрпризы, но просто, на будущее, больше я их не люблю! – ворчливо сообщила она возвращающемуся с наполненной рубиновой жидкостью пробиркой.
– Учту, – заверили её, плутовски усмехнувшись. – Тебя не затруднит, пока я сделаю несколько пометок, смешать 45% Калариса, 25% Альберы из расчета на 50 граммов?
– Не затруднит, конечно, – пожала плечами Виктория.
Рэй кивнул, мол, спасибо, и принялся, собственно, делать пометки, точнее расчет. После чего взял из её рук бокал и добавил в него буквально по капле Маренго, Филариса и Рафелиса. И только затем уже десять капель вина, которое принес с собой. Попробовал. Сам себе покивал и протянул ей бокал.
– Что скажешь?
Виктория осторожно, словно боялась, что он её укусит, взяла бокал, повернула, изучая насыщенный рубиновый оттенок напитка, жидкость которого мерцала в свете керосиновой лампы, одной из многих каким-то чудом, по мнению Виктории, уцелевших во время землетрясения. И чудо в самом деле было, ибо Сангедор-Луссильон пользовались только заговоренными лампами.
Решив, что о чудесности ламп она подумает позже, Виктория поднесла бокал к носу, закрыла глаза и медленно вдохнула аромат. Поразительно глубокий, многослойный букет вызвал невольную улыбку на её губах. Она открыла глаза и удивленно-одобрительно посмотрела на Рэя, мол, неплохо-совсем неплохо. Тот самодовольно ухмыльнулся, мол, а ты что думала? Я знаю своё дело!
Виктория закатила глаза и покачала головой.
Вслед за чем облизнув губы, поднесла к ним бокал и, прежде чем отпить, сделала то, что не нужно было делать: посмотрела на стоящего напротив неё мужчину! Который, чтоб его, неотрывно следил за каждым её движением, то есть, пристально смотрел на её губы!
Щеки и шею обожгло жаром. Сердце замерло. А во рту пересохло.
«Да что ж это такое!» – прикрикнула на себя мысленно Виктория и, судорожно отхлебнув вина, закрыла глаза, дабы, как говорится, с глаз долой из сердца вон!
Задержав вино на языке и смакуя его, она втянула носом воздух.
Напиток разлился теплом, пройдясь по её вкусовым рецепторам одновременно тончайшим и легчайшим шелком и завораживающе нежной мелодией.
Это было нечто…
Вино не просто раскрывалось слоями, оно играло на разных уровнях её восприятия.
Её путешествие по волнам наслаждения началось с тонкого намёка на сочные ягоды земляники, едва уловимый оттенок спелых вишен и разгоряченной летним солнцем черники.
Затем её окутал более глубокий, тёплый привкус специй – намёк на корицу и перец, который добавлял лёгкую остроту, как бы подчеркивая и усиливая мягкость предыдущих вкусовых нот. Это сочетание создавало интригующий контраст – вино одновременно и ласкало, и пробуждало рецепторы, заставляя их вибрировать от удовольствия.
