Если жена хороша собой, считал господин Шевьер, ее надо учить уму-разуму, чтобы смотрела в пол, а не по сторонам, чтобы глаз не смела поднять и во всем слушалась мужа – тогда брак будет крепким и дети вырастут достойными людьми.
Сам господин Шевьер гульнуть налево любил и большого греха в этом не видел. Все-таки боги создали женщин и мужчин разными. Женщины по природе своей тихие, скромные, верные, а у мужчин кровь кипит и желания плотские выхода требуют. Так что своими похождениями господин Шевьер гордился, а тех девиц, которых валял по кровати, презирал: фу, шваль, раздвигает ноги без кольца на пальце.
В общем, ничего удивительного, что, насмотревшись на пример матери, юная Сибилл решила плыть против течения. Методы она, правда, выбрала не самые достойные. Единственным ее козырем была красота, и Сибилл использовала ее на полную катушку, чтобы пробиться наверх и стать независимой.
Начала она с того, что украла у родителей деньги, сбежала из дома и соблазнила какого-то мелкого дворянина. С каждым годом ее любовники становились богаче и влиятельнее. В конце концов, карабкаясь по постелям, эта расчетливая девица добралась до должности директрисы сиротского приюта «Милосердной Мариты».
Сейчас ей было двадцать восемь – не девочка, по местным меркам. Красота Сибилл чуть подувяла, интерес к ней со стороны знатных мужчин начал угасать. Впрочем, пригревшись на теплом, сытном местечке, она решила, что покровители ей больше не нужны. Теперь она сама могла обеспечить себя всем необходимым.
На собственное жилье Сибилл пока не накопила и снимала просторные покои на постоялом дворе мадмуазель Коззет. Ночевать в холодном унылом доме приюта, где зябко от сырости и гуляют промозглые сквозняки, она не собиралась, хотя и обустроила себе там личную комнату.
Сейчас я стояла посреди ее съемной спальни и осматривалась по сторонам, пытаясь вспомнить, где бывшая хозяйка моего тела хранит деньги. Память показывала кукиш.
Ладно, поиграем в сыщиков и пороемся для начала в ее шкатулках.
Звонких монет я так и не нашла, зато в одном из ящиков комода обнаружила сундучок, полный украшений. Золотые кольца, браслеты, серьги с камнями. Все это можно было продать, а на вырученные деньги купить что-то более нужное и полезное.
Далее тщательной ревизии подвергся шкаф. Тот был до отказа забит роскошными платьями. Как и всякая женщина, Сибилл Шевьер любила наряжаться. Некоторая ее одежда выглядела совсем новой, только-только пошитой, еще не знавшей но́ски. С ней я решила поступить так же, как и с драгоценностями.
Или вот обувь. Продам эти бархатные туфельки, в которых выйти можно только на бал, и куплю добротные детские ботинки на меху. Минус один сопливый кашляющий ребенок в приюте.
В «Милосердную Мариту» я вернулась в хорошем расположении духа. Надо было убедиться, что Линара приготовила нормальный обед, а то раньше она варила еду в двух котлах: для нас нажористый суп на мясной косточке, а для сирот – постную похлебку из одних только овощей.
Ветер стих. На синем небе сияло солнце. Орудуя лопатой, Джорах прокладывал в глубоком снегу тропинку от калитки до крыльца. Заметив меня, он выпрямился и оперся локтем на черенок.
– Там это, – кочегар сдвинул шапку набок и почесал лоб, – мужик тот, на которого вы мою настойку извели… Худо ему.
– Что значит худо?
Хорошее настроение испарилось вмиг. Под ложечкой засосало. Сердце ускорило ритм.
