– Помереть готовится, – пожал плечами Джорах и вернулся к своему занятию. Лопата с хрустом вгрызлась в снег.
Подхватив юбки, я рванула к дому.
– Линара!
Сама не заметила, как взлетела по лестнице на второй этаж.
Повариха встретила меня в дверях спальни, где лежал раненый. От выражения ее лица меня бросило в пот.
– Что с ним?
Руки тряслись. В висках грохотала кровь.
– Сами поглядите, госпожа, – повариха посторонилась, пропустив меня в комнату.
Раненый извивался на простынях и тихо постанывал. Его глаза были закрыты, лицо блестело от пота, пальцы комкали одеяло. Он тяжело дышал и время от времени что-то бормотал себе под нос. Бредил?
Опустившись на край постели, я коснулась лба мужчины и одернула руку – горячий, как печка.
Значит, рана все-таки воспалилась и начался жар. Что теперь делать? Есть в этом мире антибиотики?
– Линара?
Повариха топталась в дверях, но, услышав, что ее зовут, подошла ближе и встала за моей спиной.
– Госпожа?
– Надо звать доктора. Сколько стоят их услуги?
Карманы моего пальто были набиты украшениями из дома Сибилл Шевьер, и я отчаянно пыталась сообразить, хватит ли на лечение денег, вырученных с их продажи. Золотыми серьгами с врачом не расплатишься – сначала надо бежать к ювелиру. Но есть ли у нас столько времени?
– Нет, нет, нет, не надо, – шептал бедняга, горящий в лихорадке, и мотал влажной головой из стороны в сторону.
Что ему снилось? Не момент ли нападения?
– Лекарь на весь Шаборо один, – ответила Линара, косясь на раненого, – и он к кому попало не ходит. Но можно позвать знахарку из лесу. Толковая баба. Поумнее всех этих ученых гордецов.
Знахарка! Это хорошо. Очень хорошо! В отличие от доктора, она, скорее всего, согласится взять за свою работу драгоценностями.
– Отправь Джораха за знахаркой. И… – тут мне в голову пришла мысль. – Где пальто этого мужчины? Надо посмотреть нет ли в карманах кошелька. Нам бы сейчас очень пригодились лишние деньги.
– Уже́, госпожа, – повариха грузно переступила с ноги на ногу. – Нету там ничегошеньки. Пусто. На вора, почитай, нарвался месье, поэтому и получил ножом в бок.
– Ясно. Тогда беги за Джорахам.
Глянув, как Линара ковыляет со своим больным бедром до двери, я подорвалась с места, и сама бросилась вниз, в заснеженный двор, где сейчас орудовал лопатой наш кочегар. Сироты, привлеченные шумом, высунулись из своих спален и смотрели, как я бегу по коридору.
* * *
До прихода знахарки я сидела рядом с больным и обтирала его лоб влажной тряпкой. Ветер за окном завывал все яростнее, солнце спряталось за серыми облаками, с неба крупными хлопьями повалил снег, и я очень переживала, что начнется метель и задержит помощь.
Мужчина на постели продолжал бредить, звал некоего Августина, обвинял кого-то в предательстве, стонал и с мучительным выражением на лице сводил брови.
Вдруг он распахнул глаза и сел на постели, напугав меня своей неожиданной прытью. Я даже отшатнулась.
Стеклянные, горящие нездоровым блеском глаза слепо уставились поверх моей головы.
– Как ты могла? – прохрипел раненый в тишину комнаты и резко схватил мою руку, держащую холодный компресс. – Ответь!
Я приоткрыла рот.
Хватка на моем запястье усилилась, и тут случилось нечто странное и пугающее. Ни с того ни с сего на меня навалилась ватная слабость. Голова закружилась, руки и ноги налились тяжестью. Захотелось вытянуться на кровати рядом с больным и уступить охватившей меня дремоте.
