Мы стояли во внутреннем дворе тюрьмы. Осенний ветер немилосердно бил в спину и запускал свои щупальца под одежду, холодя кожу и заставляя ежиться. Я нещадно мёрзла в ожидании экипажа, который должен был увезти меня (страшно сказать!) в публичный дом. Даже пожалела, что говорящая змеюка проползла через рукав и выскользнула где-то на лестнице, по которой я спускалась в сопровождении конвоя и новоявленного жениха. Она была такой теплой, могла бы сейчас послужить неплохой грелкой. И, что удивительно, я поймала себя на мысли, что с зеленым пресмыкающимся за пазухой мне было как-то спокойней. Будто бы я не одна в чужой мир попала, а с приятелем. Может быть, этот чешуйчатый не так уж и плох?
Однако раздобытый Эдверегом и накинутый мне на плечи ментик можно было, пожалуй, считать проявлением заботы. Но меня это не подкупало. Еще больше настораживало. Был в моей жизни один такой заботливый. Напоказ — сама добродетель, а наедине… В общем, я знаю, что такое «абьюзивные отношения». На своей шкуре испытала.
Когда мои пальцы стали ныть, намекая, что скоро отмерзнут и отвалятся, во внутренний двор тюремной каменной твердыни наконец въехал запряженный вороной двойкой экипаж. Не знаю, как уж правильно его стоило назвать: бричка, карета, колымага. Главное, закрытый, а значит, способный спрятать меня от пронизывающего ветра.
Как только транспорт остановился рядом, начальник тюрьмы Ллойс, что держался чуть в отдалении и бросал на Тейса неодобрительные взгляды, коротко кивнул, и на запятки тут же вскочил служивый, другой, подвинув кучера, залез на облучок. Эдверег же собственноручно открыл мне дверь и галантно подал руку. Я недоверчиво поджала губы, но деваться-то мне было некуда. Между публичным домом и рудниками выбор очевиден. Особенно если, посетив первый, ты пойдешь не по рукам, а к алтарю. Хотя звучит до дикости странно.
Вложила свою руку в ладонь мужчины, и он тут же сжал их, наклонился и поцеловал. Прикосновение его губ к холодной коже показалось обжигающим, настолько горячим, что проникло под кожу, растекаясь по телу согревающей волной. Противясь странному ощущению, я вырвала руку.
— Невинный поцелуй, а столько отторжения… — поднимая на меня снова загоревшиеся желтым глаза, произнес насмешливо Эдверег. — Что же будет в спальне, когда вы станете моей женой, дорогая невеста?
Он прошелся по моей фигуре таким взглядом, что я ощутила себя голой. Возможно, молоденькую Тасию подобное и смутило бы, но я-то тертый калач. Шагнула вперед, положила руку на плечо желтоглазого.
— Рекомендую вам хорошо подкрепиться перед этой ночью, дорогой жених, — заявила с легкой издевкой я. Не то чтобы я пыталась отплатить Тейсу той же монетой, просто хотела продемонстрировать, что такими намеками меня зардеться не заставишь.
С тем и поднялась в экипаж. Эдверег запрыгнул следом, упал на сиденье напротив меня. Дверца закрылась, и мы тронулись. На первых же метрах я ощутила, насколько этот транспорт уступает в плане комфорта нашим автомобилям. Трясло. Пришлось упереться ладонями в сиденье, чтобы не мотыляло.
— Не привыкли к подобным поездкам, дорогая невеста? — спросил Эдверег. И снова в этом обращении слышалась насмешка. Будто это я ему в суженые напрашивалась, а не он возжелал меня под венец отвести.
— Нет, — честно ответила я.
Других вопросов не последовало. Мужчина просто рассматривал меня, а я делала вид, что гляжу в маленькое оконце. Хотя на самом деле прикидывала, как бы сбежать. Вариант выпрыгнуть на ходу отмела сразу. Во-первых, разобьюсь, во-вторых, кроме женишка меня сопровождают молодцы-охранники. Догонят на раз. Значит, надо было дожидаться приезда в точку назначения. А уж там… Попроситься припудрить носик, например? Не знаю… Вздохнула.
