Грудь обожгло. Джия застонала и коснулась раскалённого кулона. Гедда устала ждать.
Девушка села, уколола палец застёжкой, капнула на камень.
– Ну, как прошла поездка?
Ей показалось, или принцесса взволнована?
– Я узнала, как открывается бон. И про ключ, который открывает и закрывает цепь, запуская механизм, – Джия с трудом удержалась от зевка. – Осталось узнать про Радужные ворота. И достать ключ.
– Не тяни. Я дала тебе тридцать дней, но Альшарс ждать не хочет, – в голосе кровавой принцессы послышались игривые нотки. – Братик спрашивал про Айяну.
– Ты обещала! – рыкнула Джия, разом проснувшись.
– Я – да. Он – нет. Я пока смогла настоять на своём, но поторопись, милая. Возможно, у нас нет этих тридцати дней…
Рубин похолодел. Княжна оцепенела, чувствуя, как тело сотрясает крупная дрожь.
Айяна. Девочка со светлыми льняными косичками и глазами цвета вечернего неба. Девочка, которая до восьми лет ложилась только с куклой, а лошадям пела веселые песни, чтобы те не скучали… Венок из васильков и ромашек…
– Тебе нравится? Я собрала их для тебя…
Джия смеялась над ней, дразнила. Сердилась, что сестрёнка никак не хочет взрослеть. «Жизнь – это борьба, – твердила ей. – Жизнь – это боль. Если не ты раздерёшь глотку врагу, то он раздерёт – тебе! Ты понимаешь?!» И Айяна кивала, улыбаясь лучистыми глазами.
Проклятье!
Дети дразнили безответную девочку, иногда били, пока Джия не вычислила главаря и не сломала ему руку и нос. Чуть что Айяна плакала, бежала за помощью к сестре. Убегала в степи. Одна. Без коня. С куклой. Кровные сторонились девочки, считая странной. Джия злилась, стыдилась, что Айяна не умеет постоять за себя.
Но сейчас…
Она – последняя. Больше нет никого из семьи. И Джия зажмурилась и заткнула уши, чтобы не видеть, не слышать, как четверо всадников в её воображении со смехом хватают плачущую девочку за руки и за ноги, а сестрёнка жалобно скулит. Айяна никогда не кричала, лишь скулила, как брошенный щенок.
Джия задыхалась от слёз. Скрючилась, прижимая коленки к лицу.
Почему сестру сразу не убили? Почему именно она, одна из всех, не погибла в огне или от шальной стрелы? Почему?!
Её щеки коснулись чьи-то пальцы.
– Эй, – шепнул кто-то рядом, а затем сгрёб и прижал к себе.
Она обхватила этого кого-то руками, уткнулась лицом в тёплую рубашку. Он пах вином. И солью. И имбирём. И ещё чем-то вкусным.
– Давай их всех убьём? – шепнул он, баюкая её.
Она всхлипнула от смеха. Её трясло, но в его руках было не так холодно.
– Возьми. Тебе нёс.
Он сунул ей в руку бутыль. Тоже тёплую. Джия запрокинула голову и стала пить, захлёбываясь и булькая. Потом отстранилась, глянула на гостя с подозрением.
– Ты как прошёл? Я же забаррикадировала двери? Там два стула и графин…
– О, графин, – хмыкнул Ларан. – Хорошая мысль. Нечто в этом роде я и предполагал. Поэтому залез в окно. Тебя не учили закрывать на ночь окна?
Княжна снова всхлипнула.
– Иди в бездну!
Мужчина заботливо завернул её в одеяло. Мягко приподнял лицо за подбородок. Тихо выругался.
– Хочешь, я его убью?
– Нет.
Зачем? Глупый мальчишка, слишком гордый, чтобы признаться себе самому в животной похоти. Разве в нём её беда? Захочет – сама убьёт. Так же залезет в спальню через окно. Рандвальд даже не проснётся, только вздрогнет во сне.
Джия снова начала пить вино. Закашлялась. Ларан отобрал бутылку, глянул на дно через горлышко. Упал на её кровать, притянул к себе под мышку.
