– Я работал в Габоне, – говорит Диоманде. – Мне посоветовали ехать в Ливию, где много возможностей. Друг говорит, что там была война, но сейчас безопасно, и я решился поехать – поискать хорошую работу. Заплатил пятнадцать тысяч франков КФА[4], чтобы восемь дней плестись по пустыне, но меня поймали и бросили в тюрьму.
Парень говорит, опираясь локтями о колени. При каждом его движении лопатки вздымаются, а я жду, не распахнутся ли крылья. Он высок и долговяз и сидит так, словно свернулся в коробочку.
– Мы ехали три дня без еды, – говорит он, – было совсем немного хлеба и воды, а нужно делиться. Нас били, били все время. Даже не знаю, кто они такие, но тут им подавай двести тысяч франков КФА за мою свободу. Я позвонил родным, но денег не дождался.
Он меняет позу, обхватывая колени длинными смуглыми пальцами. Я отворачиваюсь от стеклянной двери и внимательно смотрю на парня – как выпирают костяшки на кулаках, как выпучены глаза. На нем ни грамма мяса. Словно птицы его исклевали. Он напоминает труп или разрушенный бомбой дом. Парень переводит взгляд на меня, потом устремляет его в потолок, уставившись на голую лампочку.
– И как же ты выбрался? – спрашивает марокканец, желая услышать продолжение истории.
– Спустя три месяца противоборствующая группировка ворвалась в тюрьму и освободила заложников. Я оказался на свободе. Направился в Триполи, где нашел друга и работу.
– Это же здорово! – восклицает марокканец.
– Но новый начальник мне не платил, а когда я потребовал денег, заявил, что убьет меня. Я хотел вернуться в Габон, но пути назад нет, поэтому я сел на лодку проводника через границу, чтобы пересечь Средиземное море.
Марокканец откидывается в кресле и следит за взглядом паренька, устремленным к лампочке.
– Ты добрался сюда. Но как?
– Долгая история, – говорит Диоманде.
Больше он ничего не добавляет. Выглядит парень уставшим. Наверное заметив это, марокканец хлопает его по колену и меняет тему, рассказывая про странные местные обычаи.
– Здесь носят кроссовки с костюмами. Как можно надевать это вместе? На улицах ходят в пижамах! Зачем?
– Это спортивный костюм, – говорит Диоманде, показывая на свой.
В это время суток старик обычно ходит в пижаме, а днем надевает старый серо-голубой костюм и галстук.
Я жду, когда они лягут спать, потом выхожу в сад и кладу пчелу обратно на цветок. Тихо шуршат машины вдалеке, легкий ветерок шевелит листву. Сенсор движения еще не среагировал на меня, темнота успокаивает. Высоко в небе стоит полная луна, и в этот момент я чувствую присутствие за спиной. Повернувшись, вижу на земле Мухаммеда: он играет со стеклянным шариком, перекатывая его по трещинам в бетоне. Рядом ползет к луже червяк. Мальчик поднимает на меня взгляд.
– Дядя Нури, – говорит он, – я выигрываю у червяка! Его зовут Хабиб. Хотите поздороваться с Хабибом?
Он высоко поднимает червяка и показывает мне.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Пришел найти ключ, потому что хочу выбраться наружу.
– Какой ключ? – говорю я.
– Думаю, он на этом дереве. Висит там, но не знаю, какой именно.
Я поворачиваюсь и вижу, что с дерева свисают более сотни золотых ключей. Они покачиваются на ветру, сверкая в свете луны.
– Дядя Нури, вы достанете его для меня? – спрашивает он. – Я не могу дотянуться, а Хабиб уже устал.
Смотрю на Хабиба, свисающего с пальца мальчика.
– Конечно, – говорю я. – Но как мне узнать, какой ключ тебе нужен?
