Христианство и современная мысль - страница 18

Недавно нам рассказали о Бостонской теологии. Если есть что-то, что заслуживает называться Бостонской теологией, так это эта доктрина мужества и надежды. Ибо ее разделяют все ведущие умы всех протестантских конфессий в этом городе. Какой бы выдающийся человек ни приезжал сюда, неважно, кем он был, когда приехал, вскоре он обнаруживает себя движущимся в этом направлении. Оковы традиций и формальностей спадают с его конечностей, его глаза открываются новому свету; и он также становится счастливым вестником нового и лучшего дня.

Но еще лучшим словом, если оно требуется для локализации этих идей, было бы «Новая Английская теология». Ибо в каждой части Новой Англии, с самого начала; в каждой из многообразных сект, чьи маленькие шпили и церкви-домики усеивали наши бесплодные и каменистые холмы, никогда не было недостатка в людях этой истинной апостольской преемственности; людях, верящих в истину и смело говорящих ее; верящих, что Бог любит истину больше, чем ложь; что он не желает, чтобы кто-то говорил ложь для его славы или говорил пустые слова в его пользу. При всей нашей узости, нашей фанатичности, нашей противоречивой горечи, нашем преследующем рвении, – которых, Бог знает, у нас было достаточно в Новой Англии, – сердце Новой Англии всегда было свободным, мужественным и рациональным. Да: на всем пути от Моисея Стюарта до Уильяма Эллери Чаннинга, на всем пути от лекционных залов на холмах Андовера до трибуны Теодора Паркера, молча стоящего в Мьюзик-холле, у нас был тот же самый храбрый элемент мужественной теологии. Это была горсть соли, которая спасла Новую Англию. Поэтому со времен первых пуритан, мужчин и женщин, Гарри Вейна, миссис Хатчинсон и Роджера Уильямса, которые отстаивали права человеческой души против тирании священников, через служителей Революции, которые отправились со своим народом в лагерь Вашингтона в Кембридже; вплоть до дней Бичеров, – никогда не было человека на кафедре Новой Англии, который отстаивал справедливость, свободу и гуманность. С наших голых вершин холмов мужчины и женщины Новой Англии смотрели на небо и видели его не всегда и не полностью черным от суеверных облаков, но его бесконечные глубины синевы, вечно пронизанные теплым живым светом Бога Любви. И поэтому Новая Англия была источником Прогресса, плодотворной матерью Реформ, «прекрасной матерью еще более прекрасных детей».

Я процитировал несколько поразительных отрывков из апостола Павла. Один из них выражает его стремление к большему совершенству и заявляет, что он забывает все, чего уже достиг, и стремится к лучшему, к большей истине и большей любви. Другой отрывок призывает его учеников думать самостоятельно и быть разумными христианами, а не детьми в понимании. Третий утверждает, что он служитель духа Евангелия, а не его буквы; четвертый, что его религия не в страхе, а в силе, любви и здравом уме; пятый говорит: стойте твердо в свободе и будьте либеральными христианами; и в других местах он увещевает своих братьев не быть узкими и не фанатичными; но смотреть на все прекрасное, любезное, истинное и доброе, где бы они это ни находили. Но незадолго до того, как он сказал эти вещи, сам Павел был одним из самых узких и нетерпимых людей, полностью противящихся прогрессу. Что вызвало эту великую перемену в его душе? Это было то, что он нашел истинное богословие. Он научился у Христа просто доверять божественной любви к прощению и спасению. Он узнал, что Бог был Богом язычников и язычников, а также иудеев. Он узнал, что никакие ритуалы, церемонии, таинства или формы, но только видение Бога как Отца и Друга, не могут действительно спасти душу от ее болезней и наполнить ее бессмертной жизнью. Истинное богословие было секретом огромного прогресса Павла и его чудесной силы пробуждать и обращать других. Многие считают его богословие темным и суровым. Но когда мы проникаем за завесу еврейского языка, мы находим его богословием Свободы, Разума, Любви, мужественным и нежным, щедрым и умным. И это же самое богословие, переходящее по своей сути от Павла к Августину, Лютеру, Уэсли, всегда было движущей силой человеческой цивилизации и человеческого развития. Оно было другом свободной мысли, свободы совести и всеобщего прогресса.