Впереди показался белый, украшенный цветами паланкин. Несли эту красоту два темнокожих, ужасных видом, раба. Длинные деревянные шесты, лежащие на плечах, раскачивались в такт шагам. На повороте из-за занавески показалась белая вся в браслетах женская ручка и указала, куда идти дальше. Перед паланкином вышагивал звероподобный охранник с огромной гастой в руках. Он трамбовал мир вокруг безумными глазищами, вгоняя прохожих в холодный пот. Каждый представлял себе, как это тяжелое бронзовое копье ворвется в его любимые, скрученные от страха в тугой узел кишки. Запруженная улица расступалась, словно живое море. Паланкин скрылся в толпе рабов и простолюдинов, и мы снова двинулись, вниз и вниз, все ближе к морю. Уже чувствовался запах соли, ветра, стухшей на солнце рыбы. Еще один изгиб улицы и блеснула бирюзовая гладь.
– Алекс, ты был в море? – В моем голосе плескался неподдельный восторг. Алекс повернул ко мне голову, насколько позволили ошейник и туго натянутая веревка.
– Конечно. Я два года проработал надсмотрщиком на диреме. Только потом подался в портовые стражники.
– А почему ушел?
– Не люблю сырость, и девок в море мало.
– Но это не повод!
– Для меня вполне даже повод. – Он чуть не споткнулся и повис на веревке, до крови прикусив язык. Выровняв шаг, грязно выругался.
– Ну-ну, аккуратней. И как там в море?
– А паршивенько. – Алекс опять обернулся и скривил рот в грустной улыбке. – Сдохнем мы там Семен, поверь моему слову.
Теперь смачный пинок надсмотрщика достался Алексу.
В конце идущей под уклон улицы показалась сложенная из булыжников стена и широкий проем ворот. Распахнутые настежь деревянные створки вросли в землю и покосились. Мы прошли под высокой каменной балкой опутанной разлохмаченными обрывками веревок и оказались в порту. Вокруг крутым кипятком бурлила жизнь. Поначалу нас чуть не смело в сторону людским потоком, но надсмотрщик быстро сориентировался и выволок всю связку поближе к воде. Здесь было свободнее, и появилась возможность осмотреться. На центральных пирсах стаяли огромные, с задранными к небу рядами весел военные триремы. Прямо над рядами гребных окон, примостились большие прямоугольные щиты. Из-за них свешивались люди и сотрясали воздух отборнейшими ругательствами, размахивая тугими свитками. На корабли грузили пресную воду в бочках, корзины с припасами. Загорелые воины, в высоких красных шапках с кисточкой на конце, шныряли вверх и вниз по крутым сходням, подгоняя нерадивых грузчиков. Болтающиеся на перевязи длинные кинжалы при каждом шаге били их по оголенным ляжкам. Я оглянулся на замешкавшегося где-то сзади надсмотрщика и рискнул задать вопрос:
– А эти в красных кто? – Алекс пробурчал не оборачиваясь.
– Морские охотники. Легионеры, что патрулируют границы империи и проливы южнее Иредоса и Яла. Пиратов тоже они ловят. Видимо готовятся к отплытию – вишь шапки свои идиотские нацепили. Жарко в них на суше должно быть жуть, а на море вроде как в самый раз. Но, по-моему, это чистой воды показуха.
– Не любишь ты их.
– А кто их любит. Все сплошь из благородных. Не ради монеты идут на корабли, а так, приключений ищут. Ненавижу.
– А как они в деле?
– Если честно, лучше не связываться. Дерутся, говорят, до последнего вздоха. Даром что патриции. Их за глаза волками обзывают. Сам подумай, просто так такое прозвище не дадут.
– Наверно. – Я закрутил головой. – А где наша галера?
