– Я все еще жду ответа, – напомнил Юник, с опаской взглядывая на Винта, поигрывающего дубинкой. – Не гони, Винт, успеешь. Спрашиваю еще раз: ты будешь отвечать?
– Нет, – еле слышно выговорил Франк и немедленно безжалостная дубинка Винта опустилась на его бедро.
И вновь дикий крик и ощеренные зубы… И следом удар за ударом – крушащие, не оставляющие надежды…
– Прекрати, Винт! Остановись!..
Собственный крик Юника перекрыл вопли подследственного…
Правитель всматривался в искаженное мукой лицо руководителя службы безопасности. Франк судорожно дышал разбитым ртом, его лицо было в крови, нос сворочен на сторону, губы – кровавое месиво, между ними вместо передних зубов черная щель. «Умеет, подонок, – зябко поеживаясь, думал он о Винте. – Только что был человек живой, и вот он изломан и неспособен даже держаться прямо – обвис мешком».
– Не понимаю, Франк, как ты мог предать? – наконец заговорил он сдержанно, но не совладал с собой, сорвался на визгливый обиженный крик: – Молчишь? А ведь я тебе верил. Никому не верил, одному тебе. Понимаешь, мерзавец? Ты обманул мое доверие, и скоро умрешь. Ты умрешь даже в том случае, если ответишь на все вопросы, которые задает тебе следователь. Даже если назовешь всех своих подельников. – Он замолчал, застыл, понурившись головой, и молчал. Продолжал, собравшись: – Но как же ловко вы меня провели. Подумать только… Покончили жизнь самоубийством… Задумано превосходно. Надо же, устроили настоящий спектакль. Жаль, исполнение подкачало, а то… – Оборвался и вновь повысил голос. – Так я тебе и поверил. Нашел простака. Молчишь? Я задаю последний вопрос, Франк. Скажи мне, где ты берешь такую силу? Напрасную силу. Ты говорить будешь?
Но Франк закрыл глаза, обмяк, потерял сознание.
– Позовете, когда придет в себя, – сказал Правитель резко и пошел к выходу. – Больше не бейте, хватит с него – бесполезно… Эти люди на прямые вопросы не отвечают – умирают молча…
Вернувшись к себе, он первым делом постучал в дверь комнаты Коры. В ответ тишина. Приотворил дверь. В комнате было темно. «Спит, – подумал. – Приняла лекарство, уснула. Как же она измаялась. Какая все же глупость забрать ее с собой. Осталась бы на Земле, прожила бы еще какое-то время. Тея была бы неподалеку…»
«Больше нет Теи, – сказал он самому себе и почувствовал, как деревенеет от приступа злобы. – Она одна виновата – ее предательство. И этот лекаришка Герд… Ничтожество… Представить Тею рядом с ним – немыслимо».
Он вспомнил, что, как только узнал, спросил: «Как такое могло случиться?» – Она, виновато пряча глаза, коротко объяснила: «Это любовь». – «Какая еще любовь? – загорелся он. – Это же выдумка, миф…» – Она возразила упрямо и просто: «Нет, это не выдумка и не миф, это любовь…»
«До Герда бы дотянуться теперь – вот задача. А что, если попробовать?..»
Эта мысль показалась заманчивой. «Действительно, стоит приказать и дело будет сделано в лучшем виде, – подумал он. Ожила надежда. – Верные люди, оставшиеся на Земле, справятся. Может быть, и вправду приказать?.. Но тогда Адам точно убьет Тею. Накажет за своего прихвостня. Разве она заслужила? Ну уж нет, только не это. Какое несчастье – покуситься на собственное дитя…»
Спустя час объявился Юник. Его лицо светилось. Он изо всех сил старался согнать неуместную стыдную улыбку, вернуть серьезность, но ничего у него не выходило, он бросил стараться. И оттого его лицо окончательно исказилось, сделалось тупым и безнадежным. Теперь Правитель испытывал неодолимое отвращение, всматриваясь в это серое нечеловеческое лицо.
