Хроники пепельного мира - страница 39

– Ты не оставляешь попыток узнать о том случае, – констатировал ученый.

– Нет, не оставляю. Вдруг эти знания помогут нам в борьбе с огненным кольцом.

– Ну тебе то они точно не помогут, ты понятия не имеешь о тех процессах, а мы, научное сообщество, используем знания, полученные тогда, три года назад, при своих расчетах.

Теперь я точно знал, что тот случая связан с нынешней катастрофой и продолжил расспрос:

– У них общая природа?

– У них много чего общего, – казалось Данилов был готов к откровениям.

– Например?

– Саша, это предмет государственной тайны.

– Какого государства? – резко спросил я. – Того которое пожираемо пламенным кольцом? Долго ли еще существовать этому государству и его тайнам?

Данилов бросил палатку на землю и уставился на меня. Выглядел он раздраженно, и я боялся, что перегнул палку.

– Мое государство, – ответил Данилов и поднял палатку. – А если у нас будут разногласия, то не будет ни его, ни других государств.

– Ты же знаешь, что я хочу помочь.

– Знаю Саша, знаю, но мы действительно делаем все, что можем.

– Почему же тогда Марина становилась все обреченней и обреченней?

Данилов положил в ящик очередную палатку, сел сам на этот ящик и повернул голову к стене. Затем он посмотрел на меня, на рабочих, собиравших лагерь и себе под ноги, затем ответил:

– Она не разделяет моего оптимизма, так как у нее свои взгляды на происходящее, – я открыл было рот, но он, опередив меня, произнес: – А что касается ее взглядов, то спрашивай пожалуйста ее. Ладно?

– Ладно, кивнул я.

Мы собирали палатки еще несколько минут, пока к нам не подошел наш лагерный связист с какими-то документами. Бумаги он передал Данилову и удалился, а ученый принялся читать их.

– Представь себе, – начал мой собеседник. – Никаких следов робота нет.

– Поиск с беспилотника? – спросил я.

– Вообще никаких, – продолжил ученый. – Спутник не может засечь ничего, что было связанно с роботом или его закладкой. Беспилотники тоже бессильны. Они туда отправили зонд, который спускался на парашюте, над местом предполагаемой пропажи робота, и ничего. Никаких следов в пепле или остатков металла.

– Я думал, что со спутника ничего нельзя разглядеть, – вспомнил я.

– Мы уже научились отфильтровывать некоторые шумы, – ответил ученый.

Я смотрел на Данилова, держа в руках палатку и пиная ногой камень.

– А три года назад тоже что-то исчезало? – спросил я.

– Три года назад не было пепельного мира, – пробормотал Данилов.

– Ты уверен, что добровольцы не исчезнут так же? – спросил я, бросая палатку в ящик.

Данилов посмотрел на меня, вертя в руках бумаги, затем он бросил и их в ящик с палатками и повернулся к огненной стене. В нем читалась неуверенность и страх. Он не знал, что там, за стеной. Конечно я не исчез в том мире, но я был по ту сторону огня очень мало времени.

– Я думаю, что по ночам они должны подключаться к интерфейсу контейнера и передавать ночью все данные в реальном времени. Ночью все исчезают, – решил ученый.

– Думаешь это их спасет?

– Думаю, мы скоро это узнаем.

Мы закончили с палатками, военные погрузили ящики на грузовики, а мы с Даниловым разместились в кузове одного из грузовиков. Сидя на ящиках мы тряслись на грунтовой дороге отдаляясь от огненной стены. Поля цветов сменились полями пшеницы, которой тоже осталось совсем не долго, а после пшеницы, за небольшой степной речкой, нам открылось пустое село, утопающее в цветущих деревьях. Абсолютно пустое. Вереница грузовиков ехала по главной улице, на которую смотрели пустые окна и распахнутые двери брошенных домов. Может быть где-то здесь спрятался местный житель, не желающий бросать нажитое за свою тяжелую жизнь и решивший остаться. Может быть где-то остался старик, у которого нет сил чтобы спасаться. Мы проезжаем село и гудим сигналами грузовиков. Если кто-то еще остался здесь, то для него это последний шанс на спасение. Но село пустое. Никто не вышел нас встречать, никто не выглянул в окно. Здесь нет даже животных и мне начинает казаться, что оно брошено уже очень давно, и только моя фантазия заставляет думать, что людей отсюда согнало всемирное бедствие, а не превратности судьбы. Мы выезжаем из села и снова нас окружают поля пшеницы. Я никак не могу понять, когда она успела взойти, ведь здесь не так давно потеплело, но думаю, что природа решила принести в жертву эти дары, дабы умилостивить Богов ниспославших нам эту огненною кару.