Я мысленно заблокировал рекомендацию. Пусть сердце бьется чаще – иногда полезно чувствовать себя человеком, а не ходячим компьютером.
Она заметила меня и слегка кивнула. Я направился к ней, чувствуя странную неуверенность – совсем не то, что нужно пилоту в космосе, но вполне нормально для парня, встречающего привлекательную женщину.
– Александр Вернер, – произнесла она, когда я подошел. Её голос звучал мелодично, с легким акцентом орбитальных колоний. – Ты похож на своего отца.
– Ты знала его? – я сел напротив, стараясь контролировать дыхание. Она пахла чем-то натуральным – не синтетическими феромонами, которыми пользовались 99% населения.
– Лично – нет. Но отец хранил много голозаписей с Виктором Вернером. Они были близкими друзьями, несмотря на разницу в возрасте.
Она смотрела на меня пристально, словно сканируя. Профессиональный взгляд пилота, смешанный с чем-то более личным.
Лара коснулась виска – жест активации определенных функций импланта.
– Я отключила протокол записи нашего разговора, – пояснила она. – И тебе советую сделать то же самое. То, что я собираюсь рассказать, не предназначено для корпоративных баз данных.
Я последовал её примеру, мысленно приказав симбиоту прекратить архивацию.
"Протокол записи деактивирован", – подтвердил симбиот. – "Предупреждение: не архивированная информация может быть утеряна".
– Итак, Норд и Вернер, – усмехнулась Лара, отпивая безалкогольный напиток с нейропротекторными добавками. – Наша встреча была предопределена еще до нашего рождения.
– Что ты имеешь в виду?
– Твой отец исчез в туманности Улитка. Официальная версия – критический сбой навигационных систем корабля "Гермес" из-за неизвестной радиационной аномалии. Мой отец был отправлен на поиски и не вернулся.
– Это общеизвестные факты, – я пожал плечами, но внутренне напрягся.
– Общеизвестная ложь, – её глаза внезапно стали холодными как вакуум за бортом. – Мой отец нашел "Гермес". Пустой, с полностью функциональными системами, без единого повреждения. Ни следа экипажа.
Я почувствовал, как симбиот активировал аналитические протоколы, просчитывая вероятности различных сценариев исчезновения.
– Если корабль был цел, почему я не знал об этом? Почему это не было в официальном отчете?
– Потому что отчет моего отца был засекречен на высшем уровне.
Она наклонилась ближе, и теперь я мог различить еще один её аромат – что-то напоминающее горный ветер над ледниками. Её лицо оказалось так близко, что я видел естественные поры кожи – никаких синтетических улучшений. Натуральная красота, ставшая такой же редкостью, как чистый воздух на Земле.
– Я получила от отца зашифрованное сообщение, – её голос стал тише. – В нем были координаты – не точки в пространстве, а временной метки внутри туманности. И предупреждение о том, что Виктор Вернер нашел нечто, способное перевернуть наше понимание реальности.
Мое сердце забилось чаще. Отец оставил мне такое же сообщение. Но была и другая причина учащенного пульса – близость Лары, её дыхание, почти касающееся моего лица.
– Туманность Улитка, – произнес я, пытаясь сосредоточиться на сути разговора, а не на изгибе её губ. – Что в ней особенного?
– Это не просто туманность, – Лара окинула взглядом полупустой бар, проверяя, не подслушивает ли кто. – Согласно данным моего отца, это пространственно-временной разлом. Природное явление или искусственная конструкция – неизвестно, но он позволяет путешествовать не только в пространстве, но и во времени.
