Мелен опёрся на костыль и побрёл к воротам. Сегодня отряд приехал неудачным составом – Седой и Наглый, как про себя назвал их Мелен. Человеческие имена, будучи для него простым набором звуков, никак не задерживались в памяти. Если б Седой и Рыжий – точно можно было бы договориться о дополнительном пайке. Но присутствие Наглого крайне осложняло передачу самородка в обход мешка с печатью, в обмен на пару горшков мёда. Роль говорящего от имени реабилитантов, как их официально именовали в приговоре Совета Магнатов, прилипла к нему сама собой. Ибо Элейна вообще не разговаривала с ЭТИМИ, а Вендиль, наоборот, говорил много. И такое, что каждая попытка разговоров кончалась тем, что Мелен махал киркой в забое один пару дней. Выработка падала. И лагерь штрафовали на и без того скудный паёк.
Михаль придержал шаг, пошёл вровень. Было видно, что тоже не рад Наглому. От взаимовыгодного обмена Михаль имел маленькую, но стабильную прибавку к жалованью, оседавшую стараниями Седого на одном из гномьих счетов вне зоркого ока Совета Магнатов. Мелен не очень разбирался в возрасте людей. В голове не укладывалось, что пятьдесят – это уже, считай, старость, а не ранняя молодость.
– Болит?
– Болит.
– Хочешь, я подам рапорт чтобы прислали целителя?
– Кому целителя? Заболел кто-то из охраны? – Седой, командир отряда, был уже рядом.
– Ему. – махнул головой старшина.
– К серомордому не отправят. Ещё долечивают наших раненных. Даже боевых магов припрягли.
– А если к охране? Мы с парнями организуем … серьёзное заболевание.
Командир собрался было ответить, но замолчал при виде второго офицера.
– Старшина, это саботаж. – Наглый, красуясь, специально горячил коня. – Я буду вынужден доложить …!
– У меня их всего двое – кто может эту вашу выработку давать. Остальные только на бумаге – тридцать. Бабка и дети. А требуете как с полноценных тридцати гномов. Он обезножит – мне своих парней в шахту посылать? По одному в день – как раз на три дня хватит! Я четвертым пойду. – завёлся Михаль.
– Сейчас даёт? Вот пусть так и даёт. – поставил точку в разговоре Седой. – Убежавшие? Умершие за неделю? Нет? Вот и славно. Сдавай выработку.
Наглый ещё покрутился у телеги с пайком, но заскучал смотреть на подсчеты и унесся к ручью.
– Сопляк. – неодобрительно отозвался Седой, но облегченно выдохнул.
– Молодой ещё. – нейтрально высказался Михаль. – Привёз?
– Привёз. Посмотришь в мешке с тряпьём. Высокий Совет озабочен содержанием реабилитантов, прислали вот тёплые вещи. Поделите сами.
Сверток с самородком всё же перекочевал из одной мозолистой руки в другую.
Долгий пересчёт опечатанных мешков и заверения Михаля, что все мешки одинаковые по весу, а эти три просто кажутся меньше, Мелен слушал вполуха. Главное – привезли тёплые вещи. И часть «премиальных» продуктов для охраны достанется им. А значит, сегодня дети наедятся. Хорошо, что у людей нет иммунитета к первородной магии орихарикона. Если тёмные, танцуя свои танцы практически по поверхности руды, со временем перерождались в довольно странных существ, то люди просто сгорали в течение пары дней. Поэтому вынести слиток из шахты и завернуть его в тряпицу с защитной руной, которую рисовала Элейна, могли только тёмные.
И уже перед самыми воротами Седой окликнул Михаля.
– Тут ещё такое дело. Совет, с целью гуманного отношения к реабилитантам, постановил предоставлять один день отдыха в неделю.
