Он закашлялся, его дыхание стало прерывистым. Брат Кассиан склонился над ним, пытаясь облегчить его страдания.
Слова Финнеана, сказанные на пороге смерти, были как откровение. Стражи Скорби… их нужно утешить. Не победить.
Ларс посмотрел на Алекс. «Я… я кажется, понимаю, что он имел в виду. Моя "Песнь Усмирения"… возможно, здесь нужна не она. А что-то другое. Что-то, что сможет коснуться их скорби, разделить ее… и преобразить».
В этот момент со стороны леса донесся протяжный, тоскливый вой, от которого застыла кровь в жилах. А затем – еще один, и еще. Казалось, весь лес стонал от боли.
«Они идут», – Рорик, появившийся из утреннего тумана, был мрачен. «Я видел их. Много. Они окружают поляну».
Стражи Скорби. Они пришли за ними. И теперь им предстояло найти ту самую «ноту», которая могла бы утешить их неутоленную печаль. Или погибнуть под ее тяжестью.
Глава 93: Очищающая Песнь
Ларс, Алекс, Лира
Слова брата Финнеана, последние, что он успел прошептать перед тем, как его душа покинула измученное тело, повисли в холодном, плачущем воздухе Плачущего Леса. «Стражи Скорби… их нужно не победить… а… утешить…» Еще одна потеря. Еще один друг, ушедший навсегда. Алекс с трудом сглотнула комок в горле, глядя, как брат Кассиан бережно закрывает глаза старому монаху. Времени на скорбь не было. Вой и стенания из глубины леса становились все громче, все ближе.
«Они идут», – Рорик встал, его топор был наготове, но в его глазах не было обычной хищной ярости. Была лишь усталость и мрачная решимость.
«Держите оборону, – приказала Алекс, ее голос был тверд, несмотря на бурю в душе. – Но не атакуйте первыми. Ларс… ты знаешь, что делать?»
Ларс кивнул. Его лицо было бледным, но в его глазах, смотревших сквозь пелену леса, светилась не только печаль по ушедшему Финнеану, но и глубокое, почти болезненное сочувствие к этому страдающему лесу и его обитателям. Он шагнул вперед, за пределы хрупкого рунического барьера сестры Лиры, Осколок Чистого Света на его груди излучал мягкое, теплое сияние.
Из сумрака леса, из-за искаженных, плачущих деревьев, начали появляться они – Стражи Скорби. Это не были чудовища из плоти и крови. Это были скорее… призрачные силуэты, сотканные из тумана, теней и застывших слез леса. В их расплывчатых очертаниях угадывались то человеческие фигуры, то образы древних лесных духов, то просто сгустки концентрированной боли. Их было много, и они двигались медленно, почти нерешительно, их беззвучный плач проникал в самое сердце, вызывая щемящую тоску.
Рорик и Ульф (Самокоррекция: Ульф погиб, Йорген был последним воином Кингсбриджа и тоже погиб. Остался только Рорик как основной воин. Сестра Лира и брат Кассиан – монахи, Элиана – спутница Ларса) Рорик и единственный оставшийся боеспособный воин из их первоначального отряда Аэтельгарда, брат Кассиан (который хоть и был целителем, но владел посохом как оружием самозащиты), напряглись, готовые к бою. Но Алекс жестом остановила их.
Ларс глубоко вздохнул и запел. Но это была не та яростная Песнь Огня и Света, что он пел в жерле вулкана, и не та Песнь Усмирения, что остановила тварь на Перешейке Отчаяния. Это была тихая, меланхоличная мелодия, полная такой глубокой, такой искренней печали, что, казалось, сам лес на мгновение замер, прислушиваясь. Ларс не пытался отогнать Стражей, не пытался их уничтожить. Он… он пел об их боли. Об их потерях. Об их бесконечном одиночестве. Его голос, чистый и сильный, сплетался со светом Осколка, и эта песня, полная сострадания, окутывала призрачные фигуры, как теплое одеяло.
