– Всё так. Но не они. Это был один человек.
– А не ты ли это был? По-моему, всё сходится. Ты повесил беднягу, пока тут никого не было, а потом сам же позвал на помощь, чтобы на тебя не подумали.
Бедняга занервничал, начал прятать руки, но это заметил Глаз.
– А ну-ка, ладони сюда.
– Господин…
– Живо!
– Прошу вас, не надо.
– Сейчас ты останешься без них! – воевода на половину обнажил свой меч.
Тот запаниковал ещё сильнее и высунул свои руки, подняв ладонями кверху.
– Земля? Я думал, ты прячешь кровь.
Руки действительно были испачканы землёй, а под ногтями всюду была почва, словно он рыл ими что-то.
– Куда мне, я простой человек с низменными желаниями.
– И что тогда ты здесь делал?
– Я… я… простите. Мне приглянулся один цветок из городского сада. Я подгадал время, пока здесь никого не будет, чтобы выкопать его и посадить у себя в доме. Я хотел обрадовать свою жену.
Ингилейв повёл бровью и переглянулся с Тафеитом. С одной стороны, у него было алиби, он не являлся членом Монарды, или, по крайней мере, искусно об этом лгал. А с другой же, он сам признался в своём мелком преступлении для того, чтобы его не обвинили в более крупном.
– Итак, значит, ты вор. Идея мести всегда требует платы. По закону я должен лишить тебя рук. Приговор я вынесу на месте.
– Постойте, но как же так? – обречённо закричал мужичок, но, недолго подумав, принял наказание.
– Ты хочешь опротестовать моё слово?
Тот молчал и уже тянул руки на забор, где было бы легче это сделать.
– Я хочу, – вдруг шагнул вперёд Крекус.
– Ты слишком дерзок для того, чья должность висит на волоске и зависит от моей рекомендации.
– Дерзость тут не причём. Пока не завершён процесс замещения законодательства, на территории Пурпура действуют старые законы, и лишь один человек, толкователь законов, может наложить вето на это право и применить анспрандское наказание. А он сейчас совсем не у дел.
Глаз Ярла зарычал от злости. Он понимал, что бывший купец прав, и тот не мог ничего с этим сделать.
– Как прикажешь, наместник. И чего требуют поганые законы Картрада?
– Сад является государственной землёй. Всё, что построено или выращено на ней – тоже. За кражу царского или городского имущества у нас предусмотрено тюремное заключение, но никак не членовредительство. Надзор, как только мы закончим с ним, отведите этого человека в отделение и распорядитесь о его судьбе.
Надзиратель отвёл в сторону Крекуса на пару слов.
– Я закрою на это глаза, наместник, – чуть ли не плюясь, сказал Ингилейв, – но лишь в этот раз. Больше от меня поблажек не жди. Если ещё хоть раз позволишь себе издеваться надо мной прилюдно, я лично распоряжусь о твоей казни. Будешь болтаться рядом с полным отрядом Монарды.
– Мне бы лучше увидеть их такими будучи живым. Не вините меня в том, что я делаю всё по закону. Мы же не варвары какие-то, верно?
Вернувшись к допросу, Глаз Ярла вновь обратился к единственному свидетелю.
– Итак, вор, ты видел одного человека. Куда, закончив повешение, он отправился?
– Я сидел здесь и прятался за оградой, но я знаю, что этот человек повернул направо, в сторону низов.
Низами в Пурпуре называли полунежилой район, где в основном размещались склады, мануфактуры, убежища самых бедных, практически нищих горожан. Сюда не забредали случайно, ведь весь район был строго поделён между торговцами на зоны влияния.
Если взять город с его площадями и улицами за нулевую высоту, то низы имели отрицательное значение, отчего так и назывались. Надстроенные над оврагом, они уходили далеко в глубь стоков и подземных ходов. Идеальное место, чтобы организовать преступную группу.
