– Брат Крамер, – обратился по фамилии, подчеркивая, что разговор предстоит официальный, – ты уже давно окончил школу. Мне бы хотелось услышать, как ты планируешь жить дальше.
Голос у мужчины был низким, насыщенным обертонами. Хотя он говорил всегда тихо, слышно было на значительном удалении. Эта особенность голоса приора особенно сильно воздействовала на учеников и прихожан, когда он проповедовал или вел службу. Казалось, что с тобой его устами говорит сам бог. Генрих хотел что-то сказать, но приор продолжил:
– Не перебивай! Я знаю, и ценю твое рвение преподавать в школе. Однако, твои толкования трудов Исидора Севильского34, Блаженного Августина35 и Петра из Блуа36 я бы назвал, весьма радикальными. Ко мне обратилась Сюзанна фон Шустер, жена нашего бургомистра. Их сын Гюнтер посещает занятия в воскресной школе. Она просила разъяснить, действительно ли в трудах богословов и теологов указано, что женщину бог создал хуже любого животного, немного полезнее гадов ползучих и место её у ведра для дойки коровы, приложением к которому она и является. Я негласно послушал несколько твоих лекций. Мне они больше показались похожими на проповеди перед крестовыми походами на еретиков.
Тем временем муха под рясой пересела на спину смиренно стоящего послушника и стала ползать. Фарамонт подошел и сел в кресло за стол. Крамеру сесть не предложил. Минуту или две рассматривал вошедшего, потом продолжил разговор:
– Я противник всякой ереси, однако, думаю, что нужно разделять иноверцев по рождению и воспитанию, колдунов, вредящих христианам своими малифициями37 и одержимых Дьяволом. После Гуситской еретической бойни и столетней войны империя ослабла. Многие заколебались. Чуть перегнешь палку, новая бойня. С еретиками нужно бороться, но не поднимать на это целую войну. Хотя работаешь ты прилежно, продавать индульгенции могут и старшие ученики. Его преосвященство, архиепископ Кёльнский, преподобный Вильгельм фон Генек, довольно умеренно выделяет средств на содержание школы. И хотя, следуя заповедям святого Доминика, монахи не требовательны к мирским удобствам, содержание бесполезного рта в школе менее предпочтительно, чем закупка новых книг, или приглашение грамотного преподавателя.
Говоривший сделал паузу. Генрих снова хотел заговорить, но тут открылась дверь. Вошёл Николас, приблизился к камину, взял чайник, достал из шкафа простой серебряный кубок, налил в него из чайника парящую жидкость и подал приору:
– Выпейте, ваше преподобие, – сказал он почти повелительно, – перед обедом лекарь велел пить. Для желудка, – промолвил парень уже смиреннее.
Щекотание мухи на спине становилось невыносимым. Генрих про себя стал читать молитву мученика Тифона38 против мышей и насекомых. Приор медленно, обжигаясь, выпил поданное лекарство, вытер крупные губы поданной салфеткой и продолжил, снова обращая внимание на стоящего послушника:
– Наша школа приветствует глубокое изучение теологии и закона божия. К наукам у тебя, как я понял, способность своеобразная. Изучая труды великих мыслителей, выхватываешь мысли радикальные, без привязки к нынешнему развитию общества, добавляя максимализм любимых тобой рыцарских романов. Так теологом не станешь, а преподаватели изящной словесности нам не надобны. Можешь идти в мир, но там ты скорее по миру пойдешь, – шутка получилась грубой, ни говоривший, ни слушавший не улыбнулись, – предлагаю тебе перейти в монастырь Конк
