Хрустальные Маски - страница 24

Она понадеялась, что Джонни стоит внизу и ждёт её, но его не было.

Не успела Лорелей ступить на землю, как вдруг ослепительный свет заставил её поднять глаза на башню: на Эйфелевой башне в придачу к уже горевшим лампочкам только что зажгли другие фонарики, они ярко светили и мигали, как на огромной искрящейся новогодней ёлке. Башня словно хотела ободрить Лорелей, чтобы она не падала духом. Башня звала её улыбнуться; и Лорелей улыбнулась, пусть всего лишь на мгновение.

По пути в гостиницу Лорелей попыталась дозвониться до Джона и отправила ему несколько эсэмэсок, но он не ответил. Лорелей пришла в гостиницу, в номере никого не было, так она и думала.

Держала мобильник под рукой.

Наконец поняла, что сегодня ночью Джон не вернётся, и ей захотелось услышать дружеский голос. Она позвонила Давиде и ещё раз сказала, что ждёт ребёнка.

Друг не знал, что ответить. На другом конце провода слышалось лишь, как мяукает кошка.

— Эй, Давиде, чего молчишь!

— Господи, Лорелей! И ты мне по телефону это говоришь?

— А как я теперь по-другому скажу. Не думаешь? – в этот момент Лорелей так не хватало его виртуальных объятий, а не укоров.

— Я рад, что предвидится счастливое событие, но не тому, в какой ты ситуации оказалась… Чёрт подери, надо было сказать ему до отъезда: ты не осталась бы одна со всей этой чехардой.

— Мне это казалось хорошей идеей, но что сделано, то сделано.

— Не делай поспешных выводов, – посоветовал Давиде. – Первая реакция бывает слишком бурной по сравнению с тем, что испытывают, когда на размышление есть время. Понятно, что очень многое изменится!

— Я всего ожидала, но не беременности. Я к ней была не готова, и, по-моему, не готова до сих пор, – ответила Лорелей уставшим горестным тоном. – Мне и самой понадобилось… – она запнулась. Ей и самой понадобилось много дней, чтобы переварить новость, так почему же она претендует от Джона другой реакции. – Ладно, я поняла: подожду, прежде чем считать его отказ окончательным.

— Сейчас иди в постель и, пожалуйста, держи меня в курсе.

— Договорились, буду держать в курсе. Спокойной ночи, – она собиралась выключить телефон, но расслышала, как друг окликнул её.

— Погоди, Лорелей. Поздравляю с малышом!

Ещё в полудрёме она услышала, как открывается входная дверь. Лорелей приоткрыла глаза и притихла под одеялом.

Сквозь ресницы увидела, как Джон открывает шифоньер, вытаскивает немногие вещи, которые брал с собой, и складывает в дорожную сумку.

Двигался он украдкой как вор. Джон уходит.

Сердце у Лорелей сбилось с ритма и словно не хотело стучать ровно, как прежде. Она глубоко вздохнула, и, как только неприятное ощущение прошло, отбросила одеяло, и встала с постели, готовясь объясниться с Джоном. Она не может позволить ему всё бросить и уйти, полагая, что его обманули.

Джон обернулся на неё.

— Я иду на встречу с архитектором Морелем, потом вернусь в Нью-Йорк… один. А ты наслаждайся себе выходными, – сказал он, пронзив её взглядом.

— Прекрати! Ты мне даже договорить не дал, когда мы сидели на Эйфелевой башне.

— И сейчас не хочу тебя слушать. Ты адвокат: раз умеешь облапошить всех присяжных, чтобы спасти подзащитного, представляю себе, чего наговоришь, чтобы спастись самой.

— Это удар ниже пояса!

— А твой удар ты как назовёшь? – указал он на её живот.

В такой ситуации разговаривать было нелегко, но попытаться надо.

— Я не специально забеременела. Я ни разу не перестала принимать пилюли, поверь!