– Остановите! – крикнул я, приметив новую развилку.
Шофер резко затормозил, так что я чуть не клюнул носом в переднее сидение.
– Подайте назад, к развилке! Я хочу, чтобы мы свернули на ту дорогу.
– Туда нельзя, – мрачно ответил шофер.
– Я вам приказываю! Я требую!
– Мне нужно позвонить, – буркнул парень и вышел из машины.
Я в бешенстве наблюдал, как он, отойдя на несколько шагов от машины, нервно жестикулируя, разговаривает по телефону. Но что я мог сделать? Выйти из машины и идти пешком – было бы глупо.
– Он скоро подъедет, он уже близко, – сказал шофер, устроившись на свое место.
– Кто? Кому вы звонили? – встрепенулся я.
– Вашему гиду. Он сказал, что сам вас отвезет, куда надо.
– Куда надо мне или куда надо ему? – спросил я зло Но ответа не последовало.
В сущности, было несправедливо злиться на шофера и что-то от него требовать. Он был наверняка «синим», на что намекал цвет его фуражки, обычным парнем, приученным беспрекословно подчиняться инструкциям и приказам начальства. У него, пожалуй, могли даже возникнуть неприятности из-за меня, прояви он хоть малейшую самодеятельность.
Так что мне оставалось лишь смирно сидеть и молча злиться – на свое упрямство, на чрезмерную заботливость Харифа, на тупую законопослушность гюлистанцев и эту чертову Пирамиду. Я уже даже жалел, что приехал в Гюлистан. Два дня в этой стране – и никаких еще удовольствий, одни страхи и глупая болтовня!
Невольно мои мысли перескочили на воспоминания о других моих путешествиях. Да, случались у меня иной раз неприятности разного рода – отвратительная кухня, мелкие кражи, неосторожно подхваченный триппер и пьяные драки. Но во всех своих странствиях я находил главное, что, собственно, и искал – свободу!
Свободу от привычных условностей, свободу от придирчивых глаз соседей и родни, свободу от жестко расписанного сценария завтрашнего дня, свободу от самого себя – безвольного и закомплексованного человека, обреченного подчиняться неумолимым предписаниям жестко структурированного мира, в котором он имел несчастье родиться и прозябать большую часть жизни.
В чужой стране, где тебя никто не знает, где даже с небольшой суммой на кредитке ты можешь чувствовать себя на короткое время богатым и желанным, где полностью самовольно располагаешь своим временем, где от тебя никто ничего не требует, а лишь предлагают богатый выбор удовольствий за скромную плату, где возможно быть распутным и благородным, жестоким и щедрым, циничным и романтичным, зная, что в любой момент, пока тебя не раскусили, ты волен быстренько слинять, безжалостно разорвав контракт с самим собой на роль в сочиненном тобою же спектакле, – только и возможно ощутить пьянящее чувство свободы.
Турист – хозяин страны, в которую приезжает. Он – барин, конкистадор, он пуп земли, вокруг которого вертится мир.
И только здесь, в Гюлистане, я впервые ощутил себя мухой, которую пытаются быстренько свернуть в паутине запретов и ограничений, с одним лишь хищным намерением – высосать до последней капли и поскорее избавиться.
Кому понравится чувствовать себя мухой?
