Дмитрий
Мой взгляд цепляет знакомый силуэт за соседним столиком, и внутри словно вспыхивает пламя. Савин. Он сидит, раскинувшись вальяжно, как король в собственных владениях. Гладко выбритый, ухоженный, со своей фирменной ухмылкой, лениво проведя пальцем по краю бокала. В его движениях – самоуверенность, притворная расслабленность, которая доводит меня до бешенства.
Его внимание приковано к брюнетке напротив. Он смотрит на неё так, будто в мире нет ничего важнее. А она… она улыбается, опуская длинные ресницы, стреляя глазками, будто не замечает, что этот мужик годится ей в отцы. Или, что более вероятно, её это не волнует. Он что-то говорит ей, и он широко улыбается ему в ответ, а я сжимаю кулаки так сильно, что ногти врезаются в ладони.
Желваки ходят, в висках глухо пульсирует злость. Горячая волна поднимается откуда-то изнутри, растекается по телу. Ещё секунда – и я взорвусь.
Резко встаю, стул отодвигается с глухим скрежетом, и медленно, словно через вязкую воду, иду к их столику. Каждое движение наполнено напряжением, пальцы до боли сжаты. Кровь шумит в ушах, заглушая все звуки вокруг.
– Ты что, вообще охренел? – выплёвываю сквозь зубы, останавливаясь у их столика. Савин резко поворачивается, его ухмылка тут же сползает. Девушка удивлённо поднимает брови. – Дима, – говорит Савин, приподнимаясь со стула. – Ты всё неправильно понял. – Да ну? – я ухмыляюсь. – Уже осталось только в дом своих шлюх приводить! Девушка резко поднимает голову. – Что вы себе позволяете?! – возмущается она, сверкая глазами.
Я поворачиваюсь к ней, и гнев вспыхивает ещё сильнее, словно искра в сухом лесу. В висках гулко отдаётся пульс, в груди сжимается что-то горячее, душное, как будто в клетку загнали зверя, рвущегося наружу. Злость пульсирует в венах, кипит под кожей, подталкивая к резким движениям. Воздуха не хватает, он густой, удушающий, как перед грозой.
– Заткнись! – рычу, и она вздрагивает. – Моя бы воля, я бы вас всех перестрелял! Ничего, что он тебе в отцы годится?! Хотя тебе какая разница, главное, что обеспечивает!
– Дмитрий! – рявкает Савин, но я даже не смотрю на него.
Шелест уже рядом, хватает меня за руку, пытаясь удержать.
– Дим, остынь, – шепчет он.
Но меня уже трясёт от злости. Савин выдыхает, выпрямляется, пытается выглядеть уверенно, но я вижу, как в его глазах мелькает раздражение.
–Ты всё понял неправильно, – повторяет он, поджимая губы.
В этот момент я замечаю движение у входа. Мама.
Воздух застревает в лёгких, а сердце пропускает удар. В груди мгновенно вспыхивает страх – ледяной, обжигающий, сковывающий всё тело. Она не должна ничего понять.
Слова врача звучат в голове, словно чёткий приговор: "Ей нужен полный покой, никаких стрессов, только позитивные эмоции".
Чёрт.
Она проходит в зал, оглядываясь, а потом замечает нас. Улыбается и машет рукой.
Грудь сдавливает так. Пульс гулко отдаётся в висках. Всё внутри кричит: "Только не сейчас!"
Я сжимаю челюсть, стараясь унять гнев, и сквозь зубы приказываю:
– Рот закрыли все!
Девушка надувает губы, Савин отворачивается, а Жека тяжело вздыхает.
Мама подходит ближе, её взгляд тёплый, но изучающий.
– А вы чего все тут? – спрашивает она с лёгким удивлением, переводя взгляд с меня на Савина.
Я натягиваю улыбку и делаю шаг вперёд.
– От твоего взгляда ничего не скроется?
Мама прищуривается, внимательно изучая меня, потом медленно улыбается и качает головой.
