Ладно! К черту! Она не ответит ничего! Все равно в Нору… скоро!
«Слышь. Не рыдать».
Никто и не говорил, что они станут друзьями.
Мышь поднялась, чувствуя, как разбушевавшийся хвост хлещет по ногам, подрывает равновесие. Хотела опереться на раковину, но та и без того была старая, треснувшая – не выдержит такую жируху, обвалится. Сполоснуть лицо? А потом проскользнуть вдоль стены – как вошла – и исчезнуть из их жизни? Но она забыла рюкзак под столом. А от воды на свитере останутся капли – она такая неряха…
«Боже, только погляди на себя. Ты в таком виде собралась на встречу с Яном?!»
Ручка дернулась грубо, резко и несколько раз.
– Эй, алё! – с той стороны раздался знакомый голос… Господи, это он. Это Мажор, – Занято?
Хвост заполз в раскрывшийся рот, и Мышь подавилась кашлем – беззвучно.
– Кассирша, туалет работает?!
– Работает, – каркнули на него.
– А чего не открывается? Эй! Вы там уснули что ли?!
Мышь впилась в основание, пытаясь вытащить хвост, оттянуть его от себя, но он только проник глубже, до глотки, затошнило, на глаза слезы выступили, и сердце будто вот прямо сейчас было готово разорваться от стыда, от ужаса – только хрен ей! Не отделается так легко!
– Эй, ну алё, вы же не одни! Есть там кто? – Мажор заколотил в дверь, та зашаталась, Господи, а если он ее сломает? Мышь потянулась уже, но рука одернулась сама, даже без хвоста – встретиться с ним лицом к лицу в таком месте?! Там же еще Давалка, она всем расскажет, все будут знать, ни за что! Мышь попятилась, вжалась спиной в облупленный кафель и сползла вниз, на вонючий пол, царапая его ногтями. В голове было слишком много воздуха, в легких – слишком мало. Она ударилась затылком о стену, и снова, и снова, чувствуя, что ее душит сам воздух и душат рыдания, которые теперь не могут вырваться наружу: плотина, рухнувшая вчера перед посторонними, за день возвелась сама, стала еще крепче.
«Никто не должен тебя слышать».
– Эй? Ты там укуренный?
– Извините, пожалуйста. Вам в туалет надо?
– А не видно?! – насколько спокойно звучал голос Соперницы, настолько раздраженным казался Мажор.
– Извините, – повторила она, – Там сейчас моя подруга. У нее…
Мышь напрягла слух, но ничего не услышала сквозь звон и болезненное биение сердца.
– Спасибо большое. Я сейчас ее выведу. Дайте буквально пять минуточек.
Мышь хотела скулить, но не могла даже дышать. В дверь снова постучали – на этот раз осторожно и глухо.
– Открой, пожалуйста.
Цепляясь за стену, оттолкнувшись от пола, Мышь заставила себя подняться. Ударила по одной щеке. Потом по второй. Хвост ударил тоже. Она даже дошла до двери. Но замок – хах, да ладно?! Ну, просто супер! – заел. Он заел и не поддавался. Мышь дернула дверь.
– Впустишь? – спросила Соперница.
– Сейчас, – хрипло ответила Мышь. С той стороны ее, конечно, не услышали, но громче она не могла. Дернула снова. Дернула еще – сейчас сломает его нахрен!
– Пожалуйста, открой?
Да она пытается, блин, не слышно, что ли?! Ни ногой больше в этот туалет, в эту долбанную Столовку!
Щелчок.
Мышь отшатнулась назад, глядя на Соперницу тяжело дыша, зареванными – но сухими – глазами, чувствуя, как болит затылок после идиотского акта самобичевания. Вот чего ей надо? Посмеяться пришла?
Соперница протянула ей сложенную салфетку.
– Идем на улицу?
Боже, она вообще понятия не имеет, чего Мыши стоит просто…
Боже, она никогда раньше не устраивала истерики в общественном месте.
