Хвост - страница 46

Вкусный, блин.

– Я на вокзал. Подходите, как закончите.

– Вы уже уезжаете? – расстроилась Мышь.

Соперница исподлобья глянула на Хача.

– Не пойдешь с нами?

– Я? К дяде Яна? Ха-ха.

– А что с ним такое?

«Конечно, они уезжают, безмозглая. Ты и прежде это знала».

– Ну, начнем с того, что он живет на Горе.

– Так мы туда идем?! – ноги чуть не тормознули о дорожную грязь. Трудно не знать все улицы и районы родного Села, особенно те районы, куда не стоит ходить. Особенно, когда темно. Особенно девочке. Одной.

– Я один раз был, мне хватило, – сказал Хач, – карму мне там попортили.

– А ты разве сам не…

– Я не оттуда. Я цыган. Поверь, они разницу видят издалека.

– Ну да, дядя Яна… да, – Соперница понимающе покивала, – иди, иди. Посмотри билет на попозже, чтоб людей поменьше было, ладно?

– Конечно. Намасте.

– Так вы сегодня уезжаете? – снова спросила Мышь, когда чернявая голова Хача затерялась вдалеке.

– Яну нельзя здесь долго оставаться. Плохие воспоминания.

«Ну да, ты-то его лучше знаешь, жирная наглая…»

Заткнись. Мы уже решили, что у нас нет шансов.

– А что?

Был вариант отметить грубо. Был вариант зарыдать. Но Мышь решила ничего не отвечать и сосредоточиться на предстоящей опасности. В любом селе есть подобное место, а то и несколько: кварталик или частный сектор, огражденный гаражами – если повезет. Или свободно расположившаяся между улицами вереница домов – тогда трындец. Когда выходишь вечером на развилку двух дорог, и одна из них тянется вдоль такой улицы, а по другой идут бродячие собаки – выбираешь собак. Благо, их Гора расположилась на пригорке и существовала обособленно. Мамочка рассказывала, что так было всегда, что жители Горы давно живут среди них, что еще так было еще до Войны. Они были очень сильными, в бою их помощь оказалась неоценима, но после всех согнали в общие кварталы… или они сами туда сбились. Как волки. Но Мышь не предвзята, нет. Просто лучше бродячие собаки, чем идти мимо тех, кто женщину не считает за человека.

По-хорошему, им бы с Хачом…Цыганом на вокзал, а оттуда позвонить Яну.

– Он не берет трубку. Уже раз десять набирали.

– Может, просто заболтались?

– С Тиграном Рашидовичем-то?

– Ты его знаешь?

Мышь тут же представила, как Ян знакомит Соперницу с дядей. И с родителями. И все-таки, очень неприятно – ревновать к такой, как она. Лучше бы Соперница была, как Давалка.

– Ян рассказывал. Так. Вроде, здесь поворот.

– Лучше дальше, – предупредила Мышь, – там один алкаш…

– Как скажешь.

– Будем проходить мимо коричневого забора, лучше голову опусти.

– Поняла.

Они свернули с улицы, поднялись на пригорок. На самом деле, в Селе таких было множество, землю никто даже не пытался уравнять, но конкретно здесь заканчивался свет. Фонари выдернули с корнем, как цветы – у Горы были терки с местным управлением. Хорошо, что еще день. Хорошо, что Мышь не одна.

Три брата за коричневым забором, которых Мышь так опасалась, сидели на крыльце и играли в карты. Ни один из них не окликнул девушек – не удивительно. Соперница – Толстушка, Мышь страшная. Когда в прошлый раз вот так пошли с Подружкой, все чуть не закончилось плачевно. Мышь подобрала хвост и заметила, что Соперница сделала тоже самое. Вместе преодолевая тревогу, они шли по протоптанным, ничем не укрепленным тропинкам вдоль частных домов: новых и не очень, местами отремонтированных, но, по большей части, развалюх, стараясь даже не подходить к припаркованным Десяткам, Семеркам и Москвичам. Любое возвышение сейчас вселяло чувство опасности, и, благо, выживание для хвоста все же было превыше возможности довести ее до истерики, поэтому он застыл в руках, как пугливая собачонка, позволяя Мыши вглядываться в каждый поворот и свободной рукой сжимать в кармане перцовку.