Глава 6: Искорка, Что Заметили.
Месяцы, проведенные в Гареме, стерли многие воспоминания о прошлой жизни, заменив их строгими правилами, новыми звуками и запахами. Хюррем не забыла Рогатин, не забыла лица родителей, но эти воспоминания стали похожи на выцветшие фрески, скрытые под слоем новой, яркой штукатурки. Она училась. Училась так, словно от этого зависела ее жизнь – что, по сути, было правдой.
Османский язык перестал быть набором чужих звуков. Теперь она могла не только понимать, но и изъясняться. Сначала простыми фразами, потом строила более сложные предложения. Ее произношение все еще выдавало в ней чужеземку, но она работала над этим с усердием, достойным лучшего применения. Она читала Коран на арабском, заучивала суры, училась правилам молитвы и основам ислама. Все это было необходимо, чтобы не выделяться, чтобы стать "своей" в этом мире.
Уроки этикета, танцев и музыки были утомительны, но Хюррем подходила к ним с той же прагматичностью. Она знала, что не станет великой танцовщицей или певицей, но она могла научиться двигаться с достоинством, понимать ритм и мелодию. Ее движения, поначалу скованные, становились более плавными. Ее улыбка, когда она позволяла себе ее, была искренней – она находила абсурдность и иронию даже в этой рутине, что помогало ей не сломаться.
Ее рыжие волосы оставались предметом внимания. В мире, где ценились темные локоны, ее огненная копна была вызывающей, необычной. Некоторые наложницы открыто выражали свое недоброжелательство. Черкешенка Фатьма и ее сторонницы не упускали случая толкнуть ее, бросить оскорбление, прошипеть что-то о "московской ведьме". Хюррем научилась либо игнорировать их, либо отвечать так, чтобы не нарушать правил Гарема, но при этом ставить обидчицу на место.
Например, однажды, когда Фатьма попыталась испортить ее работу по переписыванию, Хюррем, не повышая голоса, сказала на чистом османском: "Госпожа Азизе будет недовольна, если узнает, что кто-то мешает прилежной ученице. Или ты боишься, что я обойду тебя в милости?" Ее спокойствие и уверенность, а главное – знание языка, которого Фатьма не ожидала, обезоружили черкешенку.
Госпожа Азизе продолжала наблюдать за Хюррем. В ее глазах уже не было простого равнодушия. Была оценка. Пожилая калфа видела в ней не просто красивое лицо или покорное тело, но острый ум и необычайную стойкость.
– Ты быстро учишься, Хюррем, – сказала она однажды, когда Хюррем без ошибки ответила на сложный вопрос по истории династии Османов. – Но помни, в этом дворце недостаточно быть просто умной. Нужно быть… гибкой. Как вода. Она обходит препятствия, но в итоге достигает моря.
Хюррем запомнила эти слова. Гибкой. Как вода. Она должна была научиться течь вокруг препятствий, а не разбиваться о них.
Жизнь "ачеми" была монотонной, но время от времени эта монотонность нарушалась. Самые волнительные моменты наступали, когда по Гарему разносилась весть о приезде Султана. Тогда все приходило в движение. Старшие наложницы приводили себя в порядок, надевали лучшие украшения. Младшие мечтали о том, чтобы их заметили.
Иногда в их покои приходили евнухи для "смотрин". Девушки выстраивались, и их осматривали. Это было унизительно, но привычно. Хюррем научилась держать лицо, пряча внутреннюю дрожь. Она знала, что ее внешность – ее рыжие волосы, ее веснушки – может быть как плюсом, так и минусом.
