Остался один сын у Хенрикки – Олави. Младший сын был не по годам умным и серьезным человечком. Он мечтал стать доктором, исследователем. Он мечтал вылечить всех, кто болен. Отец обещал отвезти сына в Хельсинки, обеспечить его и дать возможность учиться в университете. Но и этот славный мальчик дожил до 16 лет, больше его организм не мог выдержать. Генетическая наследственная болезнь крови по линии матери забрала и саму мать, и малышей, которых она подарила мужу. Никого не осталось.
Айна видела, в каком состоянии пребывал Хенрикке. Он еще не состарился, он нажил состояние. А кому он все это оставит? Когда он увидел признаки болезни у младшенького, исчезла всякая надежда на старость в доме, где будут взрослые дети. Он мечтал нянчить внуков… Но ни детей, ни внуков теперь уже не дождаться.
Правда, оставалась на усадьбе еще и Айна, молодая, по сути, женщина, которая вполне могла нарожать ему целую армию пацанов. Эту мысль он вчера совершенно четко ей озвучил. Он видел испуганные глаза русской, но ее чувства не задевали его сердца. Он – фанатик большой семьи, наследников… И только русская женщина может обеспечить ему реализацию мечты о наследниках.
Наступило утро. Айна боялась даже выйти из комнаты. Она вчера услышала решение, что сегодня станет женой Хенрикки. Бежать было невозможно. Где бы она ни была, ее все равно найдут местные жители и вернут хозяину. Весь день Хенрикки где-то пропадал, его не было дома. Как оказалось, он просидел весь день на кладбище. Прощался со своей Айной.
Вечером он появился, вошел к ней в комнату и швырнул на кровать какой-то сверток.
– Примерь. Ты сегодня должна быть в этом платье. Любимое платье моей Айны. В нем она была на нашей свадьбе. – И вышел из комнаты.
Айна понимала, что ей придется надеть платье, и замуж за него она будет вынуждена выйти.
Поскольку жили они в большом удалении от населенных пунктов, то обряд венчания Хенрикки решил провести сам. Для этого на большом кухонном столе он установил несколько свечей. Достал две иконы. На стол положил два кольца. Как поняла Айна, одно кольцо принадлежало ему во время брака, а второе – осталось от жены. Теперь она должна будет полностью принять на себя всю жизнь и проблемы этой чужой для нее семьи.
Сердце бедной женщины колотилось в груди, руки дрожали. Хенрикки молча показал ей на сверток с платьем. Айна ушла в свою комнату, развернула сверток и увидела прекрасное шелковое платье небесно-голубого цвета с белыми крупными горохами. Длинный широкий бант должен был служить поясом. Айна все 15 лет донашивала вещи Айны. Но это платье увидела впервые.
Ей ничего не оставалось, как надеть платье умершей женщины. Ощущение это совсем лишило ее жизненных сил. Платье было сшито как будто специально для русской девушки. Красоту придавал ему широкий пояс, который завязывался бантом. И концы этого красивого банта опускались до края подола платья. Это было очень красиво. Айна посмотрела на себя в зеркало. На нее смотрела голубоглазая стройная женщина, которая вполне могла бы еще быть невестой, стать женой любимого человека, родить ему наследников… Но не этот случай! Не замужество в плену…
Раздался голос Хенрикки:
– Айна, я жду!
Она вошла в кухню. Жених тоже переоделся в более подходящую для данного случая одежду. Его когда-то белая, а теперь пожелтевшая праздничная рубашка тоже, очевидно, была со свадьбы. И, наверное, все эти пятнадцать лет лежала вместе с платьем в горошек где-то в сундуке.
