– Ничего ты не найдешь, в рюкзачке один капкан, да харч для перекуса. Капкан чужой, снял, я здесь промыслом не занимаюсь, ради отдыха сюда забрался.
– Ты зубы не заговаривай. Капканы на бобров мы сняли, твои, кроме тебя здесь никого нет. Шкурку выдры на чердаке нашли. Глухаря незаконно подстрелил, крылья нашли.
– Выдра? – спросил Гера, стараясь показать удивление. Он уже полностью оправился от удара в живот и в бок. – Вот не знал! У меня и мысли не было на чердак лазать. Спрятал кто-то до моего прихода сюда… Да что ты выпендриваешься? – обратился он непосредственно к егерю. – По шапке получил от начальства? Тебе велели бегать по окрестностям, высунув язык, ты и стараешься. Все равно твои старания не оценят. А срок за нападение на меня точно схлопочешь, если сейчас не успокоишься, статья сто двадцать пятая, до восьми лет, если с избиением. А я буду говорить – убить вы хотели меня, тогда статья – покушение на убийство. И докажу, что у вас был именно такой умысел, случайно остался живым, молодой намеревался прострелить меня, тыкнул в живот стволами ружья, спускал курок, только забыл снять предохранитель, поэтому выстрел не получился. И внутренние органы вы повредили мне, обращусь в поликлинику, медицина травмы обнаружит, отвертеться вам не удастся.
Егерь теперь не требовал, не угрожал, усы у него как прежде воинственно топырились, а вот глаза блуждали по сторонам, смущало его, что задержанный не раскаивался, не упрашивал, не обещал золотые норы, если его отпустят, настораживало знание парнем уголовных законодательств. Гера пугал спокойно, даже в голосе различалась насмешливость, его действительно намечавшаяся растерянность егеря начинала забавлять. У молодого бугая ума поменьше, жизнь пока мало чему научила, нетерпеливо топтался на месте, и чувствовалось, по-прежнему готов крутить руки задержанному, насильничать.
Егерь отвел молодого бугая к двери, взяв за руку, о чем-то начали тихо говорить, чтоб задержанный не слышал.
– Шептаться будете в камере. Может, вам повезет, пошлют на лесоразработки как раз сюда, в ваши родные края. А можете оказаться и на Колыме, загонят вас в шахты уранового родника. Зато на мир посмотрите.
Егерь враждебно взглянул на Геру.
Молодой бугай стал скалывать в сумку оставленную на столе посуду. Сумка ярко красная, с иностранной надписью, модничал, отправляясь и в тайгу, в сумке, вероятнее всего, захваченные в дорогу продукты.
– Пошли, – приказал егерь, старался грубым голосом замаскировать появившуюся нерешительность, как и смуту в душе, толкнул Геру. – Идем к лодке, поплывем, покажешь, где у тебя капканы, кроме тех, что ставил на бобров, заберем, потом доставлю тебя в Тотьму.
– Не пихай! За хамство тебе придется отвечать вдвойне.
Молодой бугай понес красную сумку, свой рюкзак закинул за спину, рюкзак Геры повесил на грудь. И он, и егерь с ружьями не расставались ни на минуту. У егеря ружей два, свое и задержанного.
Геру повели к речке. Он не спешил, расслабленно волочил обутые в болотные сапоги ноги, чуть горбился, на лице сохранял усмешку, даже сунул руки в карманы, чтоб эти двое поняли – задержанный не волнуется нисколько.
– Мы еще встретимся. Настроение будет, то нагряну сюда с дружками, тогда душевно потолкуем. В вашем захолустье, чувствуется, нет ни единого кадра, чтоб вправил вам мозги и научил, кого надо опасаться и слушаться.
