И охотник вернулся с холмов - страница 20

Оскар никак не мог успокоиться, все вилял хвостом. Темные его глаза в розоватых обводах показались мне полными слез, хотя я и знал, что это не так.

– Дорога скользкая. Автобус еле полз.

– Хм. Я уж решил, ты передумал.

– Ну, я позвонил бы, случись такое.

– Будешь? – Он мотнул головой на пеструю витрину с мороженым.

– Да я смотрю, ты уже все съел.

– Я не откажусь от второй порции, – буркнул он. – Пломбир с шоколадной крошкой?

– И кофе с ромом.

Он кивнул на длинный чехол у меня за плечом.

– Весла, что ли, привез?

– Нет. Приедем – покажу.

– Хм. Хорошо. А то не пойму – зачем сюда со своими веслами-то.

Через полчаса он вывел со стоянки серый ренджровер. Не новая колымага, прямо скажем, но деду служила верой и правдой, и менять ее на другую он не собирался.

Оскар запрыгнул на переднее сиденье – это было его постоянное место, – поспешно подобрал хвост под плотный зад и еще поерзал, чтобы убедиться, что хвост спрятан надежно.

– Не хочешь весла в багажник?

– Дед, это не весла.

– Хм. Запамятовал.

Я забрался назад и положил чехол на колени. Поехали.

Ренджровер неторопливо катил по Думбартон-роуд. Привычный пейзаж. Я скучал по нему. Справа методистская церковь. Слева – боулинг-клуб. Мы с Алистером не раз в нем бывали. «Старый да малый», – говорил отец.

Пошли одинаковые коттеджи, поделенные окнами на дольки, как плитки шоколада. На холме в сыром мраке зимнего дня таял силуэт замка Стерлинг, британский флаг над ним обвис бесформенной тряпкой и только вяло вздрагивал под порывами ветра.

– Дуг говорил, обещали снег на Рождество.

Алистер помолчал, потом подтвердил коротким кивком:

– Ляжет.

Сосны, коттеджи, поля, снова сосны, поля и коттеджи. Проехали поворот на Сафари-парк. Как я любил там бывать в детстве. Столько там всего прекрасного. Особенно слоны. Дед нанимал лодку, и мы подолгу катались по большому пруду с островом, на котором стояли кабинки – домики для уток и лебедей. Я бросал им крошки, а они плыли за нашей лодкой, как почетный эскорт.

– Помнишь, там был носорог? – спросил я Алистера.

Он откашлялся.

– Он и посейчас там. Никуда не делся.

Проехали здание закрытой школы – той, в которую меня так и не отдали в свое время. По футбольному полю гоняли мяч старшеклассники в фуфайках, гольфах и коротких штанах. Мяч тяжело летал и плюхался в мокрую грязь. По идее, у них давно уже начались каникулы, но эти почему-то все еще в школе. Может, просто приехали на тренировку.

Полгода я не был здесь и точно все узнавал заново: серые и белые домики нижнего города, церковь и кладбище – и вверх! На вершине мир будто стремительно выворачивается наизнанку, как мешок, выпуская вас со дна на свободу, к огромному, все заполонившему небу. Это Шотландия – она такая, да. После того как поживешь внизу, начинаешь ее особенно ценить.

Впереди, над растворенными в тумане силуэтами гор, висела, сползая все ниже, огромная серая туча. Когда мы въезжали в Аберфойл, небу надоело плеваться серой кашей и оно пошло сыпать белыми хлопьями – крупными и легкими.

– Вот тебе и снег, – довольный, буркнул Алистер.

– Наводнения не было в этом году?

– Маленькое, – отозвался он, показав двумя пальцами что-то вроде щепотки в полсантиметра. – Вода чуть выше щиколотки.

– Норм.

– Да говорить не о чем.

Не так давно, года три назад, в декабре, при обильных дождях Аберфойл затопило так, что жители плавали по улицам в байдарках.

Мы медленно ехали по Мейн-стрит с ее магазинчиками. Вон в том маленьком супермаркете дед затаривается едой раз в неделю. Хозяйка магазина – рыжая Пенни, толстая приветливая женщина. Сколько себя помню, я всегда получал от нее какой-нибудь небольшой презент, если приходил вместе с дедом: киндер-сюрприз, шоколадку или леденцовую свистульку. Сейчас, в преддверии Рождества, в витринах переливались разноцветные лампочки, лежали еловые ветки, стояли куклы. Не как в магазинах в больших городах, а просто как в самом обычном доме. Скорее всего, это были те самые куклы, с которыми Пенни играла еще девочкой. Надо бы наведаться к Пенни и поздравить ее в эти дни.